Библиотека

МЕНЮ

• Введение
• Экономика усадеб
• Владельцы имений
• Служащие контор
• Рабочие имений
• Садово-парковые зоны
• Мемориальные зоны
• Архитектура усадеб

ОБЪЕМНО-ПЛАНИРОВОЧНЫЕ РЕШЕНИЯ И АРХИТЕКТУРА УСАДЕБ ПОРЕФОРМЕННОГО ВРЕМЕНИ

Тяжелый экономичекий кризис помещичьей усадьбы после 1861 года замедлил усадебное строительство. Символом времени стало запустение дворянских поместий, деградация садовой, парковой, служебной, хозяйственной частей имений. Постройки ветшали, зарастали парки, мелели пруды. Отсутствие средств и даровой рабочей силы подорвали помещичий быт. В XX веке из-за частых крестьянских выступлений многие дворянские семьи в целях безопасности окончательно перебрались в города.

Самым распространенным типом усадьбы в Центральном Черноземье является замкнутое поместье, открытое в середине, передняя часть которого занимал двор [227]. В усадебный комплекс входили: жилая парадная часть, служебно-хозяйственный сектор (жилье для наемных работников, производственные постройки), храмовые (церковь, семейное кладбище и т. д.) и садово-парковые зоны [228]. ]

Можно выделить два определяющих фактора расположения усадеб: поместья, которые сформировались как центры поселения для первых колонизаторов и новые центры, появившиеся позднее. Два типа имений, помимо истории создания, отличались еще и разными пространственными решениями. При закладке владения владельцы учитывали ландшафт местности, наличие водных ресурсов, леса.

В зависимости от рельефа поместье могло располагаться на вершине холма, на его пологом склоне, на равнинной местности.

Наиболее выигрышным считалось возвышенное расположение имения. Рассмотрение жилища как лучшей части помещичьего владения, центра культурного быта семьи обуславливало желание хозяина выделить свой дом в окружающем пространстве. Для своих усадеб помещики выбирали высокие берега рек или склоны холмов, с которых открывалась панорама на прилегающую местность. Такое расположение подчеркивало социальное положение владельца поместий.

В соответствии со своим назначением постройки экономии носили различные названия. Для помещения владельца с семьею служил усадебный дом. В имениях, в которых владелец не жил, дом занимал управляющий. Административный персонал, в зависимости от занимаемой должности, – во флигелях. В них же могли селиться и гости имения.

Флигель – важный атрибут практически каждой помещичьей экономии. Так, в имении Рахманиновых Ивановке он находился рядом с усадебным домом и состоял из двух половин – одноэтажной правой и двухэтажной левой. Строение было жилым и часто служило для размещения посетителей и друзей музыканта. Вообще, название флигеля получала «всякая постройка, предназначенная для жилого помещения лиц, занимающих положение несколько выше обыкновенного рабочего, хотя бы эта постройка представляла главное здание какого-нибудь хутора в имении».

В пореформенный период для русской провинциальной усадьбы были характерны существенное расширение хозяйственной инфраструктуры и дополнение ее новыми элементами.

Хозяйственная модернизация вместе с развитием производства обуславливала создание обширных рабочих поселков. Для наемного персонала имелось два вида помещений: общие казармы и дома с семейными квартирами. Более распространенными были двухэтажные бараки, многоквартирки в один этаж в сельскохозяйственной практике применялись редко. Строительство двухэтажных сооружений считалось более выгодным, так как при этом соблюдалась значительная экономия в материале.

Внутреннее обустройство казарм отличалась простотой и рациональностью. Чаще всего они устраивались на 15-30 человек. Здесь находилась одна общая спальня и столовая вместе с кухней. Помещение для приема пищи было достаточно просторным: кухня рассчитывалась и на приготовление пищи, и на место обеда всех жителей дома. Здесь же устраивалась русская печь для приготовления еды.

В спальнях находились нары, стол, умывальник. При расчете объема казармы считалось достаточным пять кубометров сажен воздуха на человека. Однако, зачастую помещики нарушали этот стандарт, уменьшая полезное пространство до 1-2 кубометров на человека. Высота спален бараков не могла быть ниже 4 аршин [229].

Планировка многоквартирных домов объединяла, как правило, 2-4, 3-4 комнаты на каждое строение [230]. Здесь проживали семейные рабочие, трудившиеся на постоянной основе в экономии.

Недалеко от жилых массивов находились отхожие места. Устройство таких помещений не требовало изысков, однако они должны были содержаться в чистоте, поэтому в них делали каменный пол, достаточное число стульчиков и мочевые желоба, обустраивали вытяжную трубу.

Типичные отхожие места помещались в отдельно стоящей, самостоятельной постройке. Нечистоты отводились в выгреб по наклонной плоскости. В сельском быту обустраивали выгреб, используя просмоленные бочки, врытые в землю. Иногда устраивали подвижные выгреба, где концы фановых труб оканчивались в бочках.

К числу необходимых принадлежностей многих имений следует отнести прачечные, сушильни и бани. Прачечная состояла из двух комнат, в первой помещается каток и гладильная доска, вторую составляет бучильня. Сверху устраивают помещение для сушки белья – сушильни.

Прачечные помещики любили строить большие – не менее 4 квадратных сажень. В этом случае при 5 рабочих днях в неделю прачки в состоянии были выстирать белье с 50 человек [231]. Стены и потолок делались из материалов, хорошо сопротивляющихся действию сырости. Использовали в основном кирпич с цементной отделкой и бетон. Окна строились с двойными рамами, двери прочными и массивными во избежание потерь тепла [232].

Хорошо устроенная баня в имениях русских помещиков состояла из теплой прихожей или сеней, раздевальни с особой печью или камином, мыльни – теплой комнаты для мытья, в которой помещались ванна и парильня – прибор для образования пара [233].

Материалом для бани мог быть кирпич или камень, так как дерево очень плохо сопротивлялось сырости. В случае постройки деревянной бани бревна выбирали не тоньше 5 вершков. Сруб выстраивали без наружной обшивки досками. Так достигалось лучшее проветривание материала[234]. Расположение окон и дверей в сооружении имело большое значение. С целью сохранения большего количества тепла, их располагали только с одной стороны [235].

В каждой усадьбе при административных помещениях были устроены дровяной сарай, молочные и другие хозяйственные постройки[236]. Так же в большинстве экономий находились конный и скотный загоны, конюшня, овины для сушки зернового хлеба, каретные сараи, кухни, ледники, погреба, колодцы с насосами» [237].

Ледник являлся важнейшим элементом внутренней инфраструктуры имения. Он устраивался с целью охлаждения и хранения молочных, мясных и других скоропортящихся продуктов [238] . Хороший ледник устраивался с наименьшими потерями холода, потому основным материалам для его создания являлось дерево. Оно сохранял постоянную температуру в пределах +1 – +4 С. Это позволяло продуктам сохраняться как можно более продолжительное время.

Создание ледника являлось сложной задачей. Обычно в нем обустраивалось два отдела: льдохранилище или так называемый желудок и помещения для хранения продуктов, так называемой, «погребцы».

Могла использоваться и менее трудозатратная технология – так называемый «ледяной стог». Крыша строилась из брусков, воткнутых в землю. Бруски обшивались досками, и сверху сколачивалась временная крыша. С наступлением зимы, она убиралась, и после набивки стога льдом снова устанавливалась[239].

Под молочной подразумевали помещения, в которых создавались благоприятные температурные условия для сохранения молока и его производных – сыра, творога, сметаны, масла и т. д. Наличие таких построек – обязательное условия развития молочного животноводства в имениях помещиков. Владельцы рациональных молочных хозяйств были заинтересованы в освоении и внедрении технологий быстрого переработки и сохранения молока.

Молочные представляли из себя особые холодильные помещения с постоянной температурой от 8 до 10° С. Считалось, что именно такие условия способствует наиболее длительному сохранению молока и его производных. Как правило, эти постройки возводились с полом, углубленным в землю, хотя встречались помещения, в которых продукты помещались в полностью надземных сооружениях. Молочную строили на покатой местности, которая «способствует удалению сточных вод и жидких отбросов, а также вдали от всяких источников дурного запаха, включая сюда и скотные дворы».

Молочные в имениях практически всегда были деревянные, за исключением некоторых элементов – оконных и дверных проемов, которые делались из кирпича. Благодаря особой технологии возведения стен удавалось обеспечить неплохую холодоустойчивость здания. Внутри стены покрывались цементом или изразцами, цинковыми матами или гладкоостроганными досками. Стены штукатурятся известковым раствором, использование других материалов запрещалось в избегании засорения продуктов. В случае ориентации дверей молочной на юг, здания проектировали в виде тамбура, что затрудняло возможное проникание теплого воздуха. Все двери снабжались автоматическими затворами или блоками. Окна имели небольшой размер. Их обращали на север, снабжали ставнями или жалюзи, сетками от мух [240].

Особое значение в инфраструктуре имений придавалось загонам для крупнорогатого скота. Примечательно, что те экономические условия, которые должны удовлетворять жилища людей, необходимо было выполнять и при строительстве помещений для животных. Они должны были удовлетворять требованиям гигиены, то есть быть светлыми, теплыми, сухими и хорошо вентилируемыми.

Прочность и надежность скотных сараев ставилась на первый план, «все же украшения, удовлетворяющие только эстетическому вкусу» при их возведении считались излишними». Теплота построек обеспечивалась применением специально материала. Стены загонов устраивали или из дерева или из кирпича [241]. Существовали особые стандарты качества. Стены хороших сараев рекомендовалось делать из бревен не тоньше 6 вершков, из камня – не меньше 2,5 кирпича.

Рассматривая прилежащую к хозяйственному сектору инфраструктуру, отдельно стоит упомянуть ее неприметный атрибут – конюшню. Лошади всегда играли особую роль в жизни владельца усадебного хозяйства. Конезавод – примета поместного хозяйства, личная гордость владельца. У каждого из хозяев, даже у детей, могла быть своя «подшефная лошадь». Она была рабочей, но дети наблюдали за ее кормлением, с малых лет приучались садиться на нее верхом [242].

В дореформенное время Тамбовская губерния являлась одним из лидеров производства элитных пород лошадей. В крае действовал ряд крупных конезаводов. Широко были известны Новотомниковский завод семьи Воронцовых-Дашковых, конный завод Чичериных.

В пространстве остальных хозяйственных сооружений имения конюшни старались выделить особо. Они располагалась против окон и главного входа дома владельца. Архитектурный облик и стилевое наполнение загонов для лошадей как пространства особого внимания помещика в ряде случаев были связаны с внешним обликом усадебного дома. Частые выезды из имения обуславливали наличие в инфраструктуре усадьбы каретного двора, с тарантасами и пролетками.

В более позднее время передвижение по усадьбе и за ее пределами обеспечивает автомобиль. Конечно, их приобретение и эксплуатация в условиях сельской местности в начале ХХ века связывалось с серьезными трудностями. Отсутствие топлива, частые поломки, необходимость качественных дорог и, наконец, высокая стоимость машин затрудняли эксплуатацию автотранспорта в помещичьей усадьбе. Однако в поместьях дворянской аристократии он имелся и активно использовался. Судя по инвентарям имущества черноземных экономий, автомобилями располагали графы Орловы-Давыдовы (Ново-Покровское имение), Юсуповы (Ракитное), Волконские (Павловка).

Отдельный тип хозяйственных построек в экономиях – овчарни. К 1899 году в России были известны 52 завода племенных овец. К 1914 году данные показатели были увеличены в разы. Особенно сильный рост поголовья овец наблюдался в Тамбовской губернии. Здесь располагались мощные животноводческие фермы Петрово-Соловово, Строгановых, Орловых-Давыдовых.

Овчарни располагались на отдельных хуторах. Они состояли из длинных деревянных сараев, окруженных бревенчатыми заборами. В непростом климате черноземной полосы России овчарни выстраивались теплостойкими, закрытыми, с ориентацией продольных сторон фасадов на север и юг [243]. Навоз выгребался один раз в год, считалось, что выгреб дополнительно защищал животных от холода. Зимой сухой корм выдавался в помещениях; и только «некоторые овцеводы перед питанием выгоняли овец во двор»: «прозябшие они ели жаднее и менее были разборчивы».

В силу неустойчивости овец к различным заболеваниям, животноводы пользовались специальными правилами содержания скота в загонах.

Для овец Ново-Покровского имения графа Орлова-Давыдова были выстроены просторные вольеры, предусмотрена регулярная подача корма, постоянное ветеринарное наблюдение [244]. Уход за скотом и условия его содержания тщательно регламентировались [245]. Размеры загонов, расписание кормежек, определение состава и количества корма, регулярность ветеринарного осмотра и наименование прививок для скота были строго определены и не подлежали пересмотру [246].

В отличие от овцеводства свиноводство в Тамбовской губернии не имело существенного значения. В местном помещичьем хозяйстве («за редким исключением»), свинарники размещались в виде пристройки к другим сельскохозяйственным строениям (например, скотному двору). Этим достигалась достаточно ощутимая экономия пространства для другой инфраструктуры экономии [247].

В связи с преимущественно зерновой ориентацией тамбовских владений особое значение местные помещики придавали обустройству зернохранилищ. Практически повсеместное распространение получили хранение зерновых сноповкой сена и соломы под открытым небом (в так называемых кладях). Клади представляли собой плотно уложенные стожки круглой, квадратной или прямоугольной формы, с защитой от атмосферных осадков. В некоторых имениях хранение зерновых обеспечивали сноповые сараи.

Молотьба, веяния и другая обработка зерна производились на гумне. Они обустраивались на песчаной или хрящеватой почвах. Для лучшего удаления дождевой воды гумна окружали двумя канавами, разделенными валом из вырытой земли. Въезд запирался воротами [248].

Помещения для земледельческих машин и орудий были двух видов – сараи и навесы. Сарай представлял собой замкнутое со всех сторон помещение, и, как правило, практически лишенное окон. Навес часто создавался временно в период летней уборки для сбережения дорогостоящего оборудования.

Риги и овины предназначались для просушки снопового хлеба. Эта операция была просто необходима в хозяйстве, так как сырой хлеб плохо обмолачивался.

Овином назвалось такое строение, в котором сушильная печь помещалась в яме, вырытой под зданием или рядом с ним. Просушка зерновых обеспечивалась продуктами горения (дымом), идущим прямо к соломе. Рига отличалась от овина тем, что ее печь располагалась в самом здании, а сушка производилась нагретым воздухом.

Отличительной особенностью тамбовских сельских усадеб в дореформенное время была ярко выраженная скученность владений нескольких помещиков. Количество имений в одной волости могло доходить до 10-15.

Наибольшая часть поместий была расположена «при деревнях или селах, в расстоянии от них менее версты». Обследование 445 экономий Тамбовского уезда показало, что только 27% поместий (121 имение) лежало на расстоянии более одной версты от населенного пункта [249] , причем 36 экономий группировались от ближайшей деревни в 1-1,5 версте, 22 – в 2-х верстах, 18 – в 3-х верстах, 16 в – 4-х верстах, 19 – в 5 и более верстах.

Компактность усадебного расположения построек была прямо пропорциональна размеру владения. Крупные имения (в 1000 и больше десятин), как правило, не имели компактной планировки хозяйственных построек. Кроме главной, в таких имениях была еще дополнительная усадьба, так называемый хутор, с жилыми строениями, ригою и гумном, иногда и со скотными дворами. Иметь хутора помещиков «заставляла большая растянутость имения или неудобная его фигура (когда, например имение представляет несколько значительных площадей, связанных только узкими полосами), или собственно неудобное положение усадьбы (например, на краю имения, растянута на более чем на 10 верст)». При таких условиях, «владельцу приходилось заводить один или нисколько участков, а также придавать каждому из них большее или меньшее хозяйственное значение в отношении полеводства и скотоводства, а так же управления и надзора за отраслями хозяйства».

В Земетчинском имении Тамбовской губернии хуторов было пять. Они граничили друг с другом и окаймляющей их крестьянской надельной землей. Центральное управление имением находилось при с Земетчине, где располагалось «главное Управление с Главной конторой» [250].

В условиях скученности помещичьих построек от помещиков требовалось не просто следовать стандартам прочности, устойчивости, дешевизны строений, но и их противопожарной безопасности. Для предохранения здания помещики возводили их из несгораемого материала. Применялись оштукатуривание глиной стен, строительство глиносоломенных крыш. Подобные технологии, при их кажущейся простоте, безусловно, повышали огнестойкость владельческой инфраструктуры.

Большое внимание пожаростойкости экономического имущества придавали в упомянутом выше Земетчинском владении Долгоруких. Где все здания возводились «каменные, крытые железом и деревянные, крытые железом и финляндской стружкой». С целью минимизации возможности пожаров, постройки на хуторах «располагались по периферии и на значительном расстоянии одна от другой». Для помещения поденных работников, живших в имении целую неделю, в полях находились большие шалаши возле прудов с водой. Месячные и годовые рабочие, а также поденные размещались в каменных казармах.

Угрозой потери построек объяснялась и многочисленные случаи страхования владельческого имущества. В конце XIX века «страховка в особенности более ценных построек, является общим правилом, а не страхование исключением». Хотя даже в богатых и хорошо обустроенных экономиях помещики не спешили заносить в списки оберегаемых все без исключения строения. Как правило, страхованию не подвергались мелкие элементы инфраструктуры, предполагаемый ущерб от потери которых был не сопоставим с необходимыми отчислениями страховщику [251].

Предупреждению бдительности сельских хозяев способствовали публикации в специальной литературе. Помещиков инструктировали о стандартах и нормах пожарной безопасности, правилах строительства в экономиях. Так, деревянные дома не рекомендовалось строить выше двух этажей. При их возведении разрыв с другими постройками должен был быть не менее 4 сажен [252].

Во многих имениях Тамбовской губернии располагались водяные и ветряные мельницы. Попытки завести экономически выгодное производство приводило владельцев к мысли о рационализации производств и более эффективном использовании природных ресурсов. Крупные помещики являлись инициаторами экологически безопасных технологий размола муки. Крупные мельницы имелись в имениях Петрово-Соловово, Орловых-Давыдовых, Долгоруких и ряда других помещиков. Рожь, переработанная на своих производствах, приносила владельцам гораздо больший доход, чем просто продажа зерновых.

В имении А. Н. Чичерина в Мало-Талинской волости на нечерноземных почвах производилось большое количество картофеля для винокурения. Завод использовал дровяное топливо, причем оно лишь отчасти бралось из дачи имения, а больше покупалось в соседних лесах – владелец экономил свои лесные запасы. Барда после переработки картофеля шла на откорм скота, в том числе для крестьянского. За пользование продуктом общинники расплачивались «подвозкой топлива на завод, транспортировкой муки и спирта».

Новые черты в стиль помещичьего имения в пореформенное время вносили разного рода технические новинки – наследие технической цивилизации. В начале ХХ века именно владельцы крупных многоотраслевых хозяйств Центрального Черноземья выступили инициаторами технической интенсификации своей промышленности, выразившейся в создании развитой инфраструктуры со сложным техническом оборудованием. В начале ХХ века в экономиях внедрялись центральное отопление, канализация, электричество. Знаком эпохи стало появление в имениях сети узкоколеек, развитие подъездных железных дорог широкой колеи. Так в поместье Бутлеровых Александрия Спасского уезда уже в начале ХХ века в доме был водопровод, канализация, электричество и телефонная линия, чтобы общаться с уездом, железнодорожной станцией и конторой [253] . Земетчинское имение «в ночное время освещалось керосиново-каптильными лампами силой света в 1000 свечей». Подобные новинки имелись в других крупных имениях Тамбовской губернии.

Появление технологий и устройств в имениях, которые шли в ущерб усадебному пространству, некоторые помещики воспринимали негативно. Если позволяли условия, они старались отгородиться от промышленных зон. Помимо консервативного подхода к усадебному быту, такое решение имело и существенный практический эффект. Развитие сложных производств было связано в том числе с нарушением экологического дисбаланса – явления, незнакомого хозяйствам тамбовских помещиков ранее.

Новый фактор в жизни сельской глубинки – появление в окрестностях крупных городов дачных поселков для отдыха горожан. Обычно это были добротные деревянные постройки небольшого размера. Современники удивлялись скорости распространения новых поселений. «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным...» [254].

Иногда под дачи использовались пригородные дворянские имения. Предприимчивые владельцы сдавали их на сезон менее состоятельным горожанам.

Одной из важнейших условий репрезентативной характеристики усадебных комплексов является дифференцированный подход к сельской усадьбе как сложному явлению.

Реформа 1861 года отразилась на всех без исключения типах экономий, однако наиболее сильный удар был нанесен по мелкопоместным хозяевам (имения – менее 50 десятин). Стратификация дворянского сословия способствовала ухудшению экономического состояния мелких владельцев.

Неся в себе черты социальности, внутренний облик имений лучше других отражал процесс расслоения высшего сословия. В пореформенное время усадьба мелкопоместных дворян быстро деградировала. Современники давали крайне неутешительные описания жизни этих поместий. Большинство мелких и средних помещиков явились обладателями незначительных по объему и непримечательных в архитектурно-стилевом плане имений. По своему внешнему облику их усадьбецы практически не отличались от зажиточных крестьянских хозяйств. В некоторых случаях дом помещика низкой страты был просто олицетворением бедности. «На Руси было много мелкопоместных дворян, положение которых представляло весьма горькую участь; их быт мало отличался от крестьянского, жили они часто в избах, со своими же крепостными мужичками, и пахали, и сеяли, и убирали сами с полей свой хлебушко», – констатировал Терпигорев.

Мелкопоместная усадьба была включена в планировку крестьянских селений как рядовое строение. Такие дворы строили со свободным расположением построек, которые обычно опирались в сад. По всему Черноземью «очень много было этих усадебец, и почти все одинаково маленькие, полуразвалившиеся, с заросшими садиками».

Под стать неказистым экстерьерам мелкопоместной усадьбы был и внешний облик ее владельца. Проезжая мимо бедных имений, можно было увидеть «расхаживающих помещиков у себя по двору в красных рубахах, совсем как кучера, или в широких грязных парусинных пальто, как старые повара, дворецкие отставные и прочие заштатные дворовые». Жены их, сидевшие в усадьбе «были окружены грязно одетыми детьми».

Большая часть мелкопоместных жилищ была построена почти по одному образцу – в две комнаты, разделенные между собой сенями, оканчивающиеся кухнею против входной двери. «Таким образом, домик, в котором было всего две комнаты, представлял две половины, но каждая из них была, в свою очередь, поделена перегородкою, а то и двумя. Усадьбы были разной величины, но большая часть их строений – маленькие, ветхие и полуразвалившиеся. По правую руку от входа из сеней жили «господа», с левой стороны – их «крепостные».

Господская половина, называемая «панскими хоромами», отличалась в домах бедных дворян только тем, что «в ней не бегали ни куры, ни телята, ни песцы, но и здесь было много кошек и собак. Вместо лавок по стенам, ведер и лоханок в панских хоромах стояли диваны, стол, стулья, но мебель была допотопна, убогая, с оборванной обивкой, с изломанными спинками и ножками». Отсутствием чистоплотности и скученностью «господская» половина немногим разве уступала «людской». Как в домах более или менее состоятельных помещиков всегда ютились родственники и приживалки, так и у мелкопоместных дворян: «кроме членов собственной семьи, во многих из них можно было встретить незамужних племянниц, престарелую сестру хозяйки или дядюшку – отставного корнета, промотавшего свое состояние. Таким образом, у этих бедных дворян, «обыкновенно терпевших большую нужду, на их иждивении и в их тесных помещениях жили и другие дворяне, их родственники, но еще более их обездоленные, которым уже совсем негде было приклонить свою голову».

Топонимика средних и крупнопомещичьих имений существенно отличалось от усадеб небогатых помещиков. В первую очередь их жилища включались в структуру крестьянских деревень в качестве обособленных поселений.

Главная черта среднепоместной усадьбы Центрально-Черноземной полосы России (средним принято считать поместье величиной меньше 500 десятин) являлась практичность и функциональность. Остатки этих имений сохранились до сих пор. Наиболее характерный пример – дом Дане в Кирсановском уезде.

Это двухэтажная кирпичная усадьба, расположенная на высоком берегу реки Вороны. Фасады здания не отштукатурены, не отличаются пышностью и сложным декором отделки. Планировка строения продумана и утилитарна, лишена модных стилевых решений.

Комплекс аналогичных строений можно наблюдать и в Доме помещиков Жилинских-Бутлеров в поместье Александрия в Спасском уезде. В семейных преданиях он остался таким: «Дом был опоясан балконами и террасами. Он был деревянный, отштукатурен внутри. Снаружи дом был обшит крашеным тёсом, крыша была железная [255]. Такие характеристики подходят к большинству средних имений Тамбовской губернии.

Усадьбы крупных помещиков больше походили на аристократические. Латифундисты могли позволить себе строительство наиболее интересных, с точки зрения архитектурных характеристик, поместий. Участие в проектировании усадебных комплексов столичных архитекторов способствовало появлению в российской провинции новых технологий возведения зданий, внедрения современных инженерно-технических решений и материалов, новых типов зданий и стилей. В результате создавались уникальные для средней полосы дома в имениях Чичериных, Воронцовых-Дашковых, Петрово-Соловово. Здесь имелось большое разнообразие планировочных решений, стилевых характеристик и пространственного расположения парадной, мемориальной, служебной, хозяйственной, научной частей усадеб.

Богатство и даже помпезность в отделке проступает в каждом элементе главного дома в Ракитном крупного помещика Юсупова в Ракитянском уезде. В архитектуре дворца использованы приемы классицизма, элементы барокко и формы русского зодчества.

В парадной части частного владения наибольший интерес представляет главный усадебный дом. Это центральный элемент помещичьего имения. Ему были подчинены все композиционные части поместья. Расположение остальных элементов инфраструктуры только подчеркивало доминирующее положение дворцов.

Архитектура усадебного дома, его объемно планировочная композиция была весьма разнообразной, в силу как объективных (экономическое положение помещика), так и субъективных, мало уловимых факторов. Имение выступало продуктом личного взгляда владельца имения на свое хозяйство, его желаний, стремлений, вкусов.

Устройство усадебного дома зависело от месторасположения владения и наличие или отсутствия там лесных ресурсов.

Обширные лесные массивы, доставшиеся тамбовским дворянам после отмены крепостного права, определяли разнообразие деревянных строений в экономиях. Процедура закладки поместья доверяли опытным мастерам. В имении Чичериных строительство усадебного дома доверили московскому архитектору. Постройка должна была завершить собою переустройство усадьбы, и к этому заранее готовились все нужные материалы. За несколько лет из Моршанска был привезен отборный сосновый лес, скуплены старые дубовые избы для паркетов и рам. В основание проекта положен был составленный Кривцовым план для деревянного дома Бологовских, но для расширения его, согласно личным потребностям Чичериных и «вообще чтобы дать строению надлежащий вид», помещик обратился в Москву.

В конце XIX века в связи со сложной экологической обстановкой и деградации ряда лесных массивов помещики стремились рационализировать деревянное строительство. Приметой времени становится сочетание срубной техники возведения зданий с более экономными строительными приемами. В имениях стали применять столбовую технику строительства, требующую меньшего расхода материалов.

Дополнительное разнообразие, некую эклектичность превносила специфика сельской усадьбы как субъекта семейного быта нескольких поколений владельцев. Нередки были случаи, когда усадебные дома сохранялись и переделывались, наполнялись новыми элементами. Особенно активно данные процесс протекал после отмены крепостного права. Деградация помещичьего быта, изменения хозяйственной роли владельцев способствовали изменению внешнего облика строений. Дома расширяли и наполняли новыми функциями. Часто перемены в стили могли быть вызваны переходом собственности в другие руки или привлечением к управлению другого представителя семьи.

Особенно активными в плане преобразования экономического пространства сельской усадьбы были купцы. Приход в имения предприимчивого сословия резонно отражался на внутреннем облике помещичьего хозяйства. Современники отмечали негативные тенденции: полное пренебрежения к усадебному быту, перепланировка пространства экономий, уничтожение некоторой инфраструктуры. Трудно сказать насколько данные явления были распространены в Тамбовской губернии. Купеческая жилка в новых владельцах проявляла себя, прежде всего, в хозяйственных делах. Поэтому, безусловно, они стремились перестроить экономическое хозяйство, рационализировать его с целью повышения прибыли. Отметим и то, что в ряде случаев, перекраивая экономии, купечество оставляло в покое сами усадьбы, сохраняя парадную часть комплекса в неприкосновенности.

Архитектурный тип традиционной русской усадьбы, вбирающий в себя все присущие эпохе классицизма черты и свойства, в конце XIX века потерял свою значимость. Произошел переход от строгих классических канонов к новым стилям.

Прежние формы, хотя и продолжали сохраняться на территории заложенных еще до 1861 года усадебных комплексов, однако в новое время они перестраивались и усложнялись.

Типичным примером поместья классического стиля в Центральном Черноземье является господский дом имения Чичериных в селе Караул Кирсановского уезда Тамбовской области. Основа планировки дома – прямоугольник с фланкирующими ротондами по трем углам здания. В структуру четвертой – включался голландский шпиль. Центральная часть главного фасада была сделана полуротондой. Фасад имел каменную балюстраду по всей длине дома.

Главный дом в имении Знаменка также был построен в стиле классицизм. Самым примечательным в его архитектуре является квадратный вестибюль с расположенным над ним мезонином и идущий по оси в противоположную сторону парадной залы. Слева и справа в зеркальном виде к зданию примыкают крылья с параллельными анфасами комнат. Главный вход был соединен с верандой, к ступенькам которой ведут пологие закругляющиеся пандусы.

Усадьбу отличает симметричность ее главных элементов, пропорциональность основных архитектурных элементов. Классическую манеру подчеркивает четкий ритм оконных проемов с характерным для стиля сочетанием вертикально вытянутых окон первого этажа и квадратных окошек цокольного. Важную роль в композиции имеют боковые полуциркульные оконные арки и соответствующие им декоративно полуциркульные, слегка углубленные ниши на цоколе веранды [256].

Пореформенное время перешагнули множество усадеб в стиле русский ампир. Характерными примерами стиля являются особняки с портиками и колоннами, мезонином и антресолями. У состоятельных дворян особняк украшался барельефами на античные сюжеты, львиными масками.

В загородных усадьбах в зелени пейзажных парков строились павильоны и беседки, подражавшие архитектуре разных стран и эпох. Здесь были и готические руины, и мавританские мечети, и швейцарские шале, и греческие храмики, и египетские ворота. Это «сентиментальное путешествие» во времени и пространстве, осуществляемое в усадьбе средствами архитектуры, было своеобразной формой осознания человеком своего места в мире людей, той неканонизированной формой историзма, которой не было места в городском строительстве.

До нас дошли некоторые постройки усадьбы Лукьяненко (ныне музей истории медицины) на окраине города Тамбова. Барский дом отвечает всем правилам русской классической архитектуры. Главный вход выделен портиком из четырех колонн с тонко прорисованными ионическими капителями и лепными декоративными венками над окнами. Над дверью – многофигурный барельеф в классическом духе. Этот дом дает представление о мелкопоместных усадьбах в стиле ампир.

В 1870-80-е годы несомненным успехом пользуется русский стиль, интересные образцы которого можно найти во многих имениях Тамбовской губернии. Яркий пример – усадебный комплекс помещиков Языковых в селе Чубарово Елатомского уезда, где главный двухэтажный дом с флигелем и галереей был выполнен с ярко выраженным национальным декором. Стремление к утверждению основных канонов в этот период появляется благодаря безусловному обращению русского общества к народной культуре. Продолжающийся спор славянофилов и западников, развитие народнических идей заостряли внимание российского общества на уникальных чертах русской народной культуры и искусства. И если в дореформенное время строители имений старались полностью скопировать мотивы национальной и народной архитектуры, то в 1870-80-е годы они отходят от прямого подражательства национальной архитектуре и начинают использовать почерпнутые в крестьянском декоративно-прикладном искусстве резьбу по дереву, вышивки [257].

Оформленные в русском стиле деревянные строения помещиков во второй половине XIX века редко имели богатое декоративное убранство. Оно затрагивало, в первую очередь, карнизы, наличники окон и дверей, ставни, части веранды.

Значительное распространение в Тамбовской губернии имели образцы готических сооружений. Готика объединяла принцип построения общих архитектурных масс, выдвинутых вперед, то отступающих вглубь, и обогащенных многочисленными башенками, фронтами, зубцами. Исследователи выделяют несколько принципов исполнения готичекого стиля. Постройки могли быть выполнены по образцам французских памятников эпохи Возрождения или шотландским стилем, различаемым от французского более хаотичным и несимметричным исполнением. Образец готического направления в усадебном строительстве – резиденция действительного тайного советника Э. Д. Нарышкина. Огромный, двухэтажный главный дом полностью выстроен из дерева. Дом был снабжен башенкой, прикрепленной к левому крылу усадьбы, замысловатыми стрельчатыми окнами, крытой галереей, что ведёт от главного дома к кирпичной мастерской по шитью бисером, двухэтажным балконом-террасой [258].

Здания готического стиля присутствовали также в застройке караульской усадьбы Чичериных. Автор проекта близкий друг семьи Сергей Боратынский – младший брат поэта Боратынского. Двор усадьбы имеет вид каменной зубчатой крепости. Стилизованные под готику были и постройки конного завода.

Вторая половина XIX века стала для русской архитектуры временем эклектики. В облике дворянских усадебных строений эклектичность проявляется в отходе от строгих канонов классической застройки, смешении стилей. Стал проявлять себя стиль модерн, причем не в форме прямого копирования европейского архитектурного стиля, а с национальным колоритом («русский модерн»). В России модерн утверждался под влиянием идей народников, усиления интереса к самобытному крестьянскому художественному творчеству [259].

Наиболее полно модерн воплотился в так называемом кирпичном стиле. Кирпичный стиль как массовое явление в русской архитектуре получает распространение во второй половине в 70 годах XIX века. Иначе постройки «кирпичного стиля» именуют «бесстилевой архитектурой», ибо в основу был положен принцип, исключающий подражание какому-либо историческому прототипу. Архитекторы сознательно отказались от штукатурки в пользу высококачественного формовочного кирпича. Его цвет и фактура – в отсутствии архитектурных заимствований из прошлого – становятся главным побудителем к стилеобразованию [260].

Частично, кирпичный стиль использовался для возведения экономических поселков с заводскими сооружениями и жилыми массивами для вольнонаемных работников. Производственные кластеры экономически активных владельцев, являясь плодом инициативы, рационального отношения помещика к своему хозяйству. Застройка производственных поселков, как правило, не подчинялась задачам возведения архитектурных шедевров, а, напротив, была практичной и экономной.

О внутреннем устройстве служебно-хозяйственной части поместья сообщал Эртель. Он отмечал некую схожесть планировки застройки с городскими поселениями. «С трех сторон этого имения «тянулись огромные конюшни, заводская, рысистая, полукровная, маточная, холостая, каретная, рабочая, два жеребятника, манеж, каретный сарай; потом – кладовые, ледники, кухни, прачечная и бывшая ткацкая, а теперь флигелек экономки. Замыкая двор со стороны сада, возвышался барский дом с мезонином, с балконами, выходящими на пруд, окруженный цветниками и густыми купами сирени. За домом и позади одной стороны двора развертывался десятинах на пятнадцати столетний сад. Весь двор был обнесен каменною узорчатою оградой. Да и вообще все на "красном дворе" было каменное, выбеленное и покрытое железом. Рядом с двором через широкую дорогу тянулись опять-таки каменные, но уже с тесовою и камышовою крышей флигеля для служащих».

У богатых владельцев опытные архитекторы стремились увязать порой очень сложные хозяйственные комплексы с жилой инфраструктурой парадной части, создавая единые в архитектурно-стилевом отношении массивы зданий. Благодаря этому максимально эффективно использовалось пространство экономии. Яркий пример концепта целостной планировки жилой и хозяйственной инфраструктуры – Ново-Покровское имение Орлова-Давыдова в Тамбовской губернии.

Архитектура Ново-Покровского хозяйства определялась спецификой потребностей производственного процесса. Мы наблюдаем эффективность взаимного размещения построек на территории имения, компактность поселения, его близость к заводу, геометрическую правильную планировку поселения.

Все элементы поселка представляют собой взаимосвязанные составляющие, способствующие комфортному проживанию человека в данных условиях. Две водонапорные башни обеспечивали жителей водой, заводские помещения были электрифицированы, в поселке имелась канализация. Рабочие проживали в многоквартирных кирпичных домах с печным отоплением.

Специально для рабочих предприятия владельцами завода было принято решение о строительстве двухэтажной хлебопекарни, которая бы могла обеспечивать всех работников завода собственным хлебом. Разработкой плана создания пекарни, организацией поставок и установки необходимого оборудования занималась фирма «Вернер и Офлейдер». Общее техническое оснащение цехов новой пекарни обошлось экономии более чем в 20 тыс. рублей. Постройку новой пекарни обусловила экономическая целесообразность – производство хлеба в имении было существенно выгоднее его закупок со стороны. Однако очевиден и косвенный эффект строительства – появление в имении дешевого хлеба повышало условия жизни местных рабочих. В данном случае мы наблюдаем своеобразный «социокультурный резонанс сельскохозяйственного и промышленного предпринимательства Орловых-Давыдовых, выразившийся в развитии социальной инфраструктуры (жилищное строительство, улучшение бытовых условий) и создающий особую антропогенную среду, влиявшую на менталитет населивших ее людей.

Внешний облик поместья помимо выполнения чисто утилитарных функций, нес эстетическое и культурное значение. Большинство жилых и производственных строений в имениях были выполнены в единой манере, сочетавших в себе модерн и кирпичный стиль. В центре поселка располагался «барак для сезонников». Вид высокого двухэтажного здания впечатляет своей монументальностью. Фасад «барака» выполнен в стиле модерн. В том же стиле были выстроены и все остальные хозяйственные постройки.

Развитие Ново-Покровского поселка не могло не отражаться на образе жизни проживающих там наемных работников. На взаимосвязь архитектуры и эмоционального мира человека неоднократно указывали в области исследования семиотики А. А. Барабанов, Ю. С. Янковская, П. Ф. Чертов, М. В. Пучков, А. А. Сергеев и др.; в области теории архитектуры – Дж. О. Саймондс, Р. Арнхейм, И. А. Страутманис, Г. Б. Минервин, Г. А. Раппопорт, Г. Ю. Сомов, А. В. Иконников, Н. И. Смолина, А. В. Бунин, В. И. Иовлев, Т. Н. Корепина, М. Лимонад, А. Цыганов и др.

Люди, устраивающиеся на работу в имение, попадали словно, в другой мир. Их распорядок дня и ритм жизни менялся, в повседневность входили водопровод и электричество. Все это не могло не влиять на быт и нравы работников, изменять их привычки, влиять на их потребности.

Ценный образец промышленной архитектуры Тамбовской губернии – остатки бывшего имения графа Петрово-Соловово в Карай-Салтыково.

Усадьба имела несколько функциональных зон, четко разделенных пространственно и взаимосвязанных между собой цепочкой грунтовых и шоссейных дорог. На краю парка как бы на периферии всего усадебного комплекса вокруг старого усадебного дома сформировалась жилая часть.

Производственный кластер Карай-Салтыковского имения, являясь плодом инициативы, рационального отношения владельца к своему поместью, вносил в пространство экономии новые стилистические черты. Сформированная хозяйственно-производственная часть свидетельствовала о приоритете экономического развития усадьбы, подчинения всей жизни имения новым задачам. В производственный комплекс входили каретный двор, конезавод, водяная мельница. Экономический поселок характеризовался удобством планировки, добротностью построек, развитостью инфраструктуры.

Примеры развития рациональных экономий показывали особую значимость для владельцев вопросов хозяйственного обеспечения своих экономий. Выполнение заказов требовало огромного напряжения сил. Для того чтобы приступить к изготовлению сложной продукции, даже с учетом достигнутого на заводах крупных имений высокого уровня производства, необходимы были дополнительные финансовые вливания для дооборудования уже действовавших предприятий и организации новых, а также создание необходимой внутренней инфраструктуры. Причем, при выполнении некоторых условий контракта (например, требования правительственных кругов полностью перейти на отечественное сырье и комплектующие) владельцу приходилось даже нести убытки. Несмотря на это, появление новых видов оборудования, ликвидация страха и появление новых отраслей явилось важным шагом в деле модернизации владений.

Начало ХХ века отмечено возрождением широкого строительства имений. Усадебный ренессанс происходил на фоне смены стилей в архитектуре поместий. В начале ХХ века модерн стал терять свои позиции: наблюдается возвращение к ретроспективизму. Объединяя два разных художественных течения в искусстве – неорусское и неоклассическое, ретроспективизм отражал желание воскресить образы национального прошлого. Современники отрицательно оценивали иностранное засилие в русской архитектуре и провозглашали необходимость воссоздания отечественных традиций.

Ретроспективисты использовали новые технические достижения XX в., искусно облекая современные в функциональном отношении здания в исторические формы, соблюдая при этом чистоту классицистического стиля.

Таким образом, архитектура помещичьего имения в пореформенное время претерпела существенные изменения. Тяжелый экономический кризис многих усадеб, перемены в хозяйственной роли помещиков потребовали рационализации внешнего облика их поместий. В непосредственной близости от имений стали возникать производственные поселки со сложной фабричной и жилой инфраструктурой. Вместе с тем, часть владельцев в новых экономических условиях переходит к усложненным формам и новым стилям в строительстве усадебных комплексов.

ПРИМЕЧАНИЯ

227. Трансформация провинциальной повседневности в условиях модернизационного развития России во второй половине XIX - начале XX вв. / В.В. Бычковский, Е.П. Вьюнник, Е.Н. Меньшикова, И.Г. Оноприенко ; Отв.ред., предисл. В.А. Шаповалов ; Отв.ред. И.Т. Шатохин . – Белгород : Везелица, 2011 . – С. 55.

228. Трансформация провинциальной повседневности в условиях модернизационного развития России во второй половине XIX - начале XX вв. / В.В. Бычковский, Е.П. Вьюнник, Е.Н. Меньшикова, И.Г. Оноприенко ; Отв.ред., предисл. В.А. Шаповалов ; Отв.ред. И.Т. Шатохин . – Белгород : Везелица, 2011 . – С. 55.

229. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 7.

230. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 8.

231. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 14.

232. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 15.

233. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 11.

234. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 12.

235. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 14.

236. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 7.

237. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. В 24 т. Т. 15. Частное землевладение Моршанского уезда. – Тамбов : Изд. Тамбовского губернского земства, 1890. – С. 192

238. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 7.

239. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 10.

240. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 20.

241. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 23.

242. Дворянская и купеческая сельская усадьба в России ХVI-ХХ в.в. : Историч. очерки / Я.Е. Водарский, Л.В. Иванова, Э.Г. Истомина . – Москва : Едиториал УРСС, 2001. – С. 444.

243. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 38.

244. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 1. Л. 93.

245. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 210. Л. 57.

246. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 1. Л. 93-104.

247. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 41.

248. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 47.

249. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. В 24 т. Т. 19. Частное землевладение Тамбовского уезда. – Тамбов : Изд. Тамбовского губернского земства, 1894. – С. 12.

250. Воронков. А.И. Краткое описание Земетчинского вотчинного имения ее сиятельства княгини О.П. Долгорукой. К экспонатам на Моршанской сельскохозяйственной выставке 1911г. – Моршанск : Типолитография В.И. Холуянова, 1911.

251. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. В 24 т. Т. 19. Частное землевладение Тамбовского уезда. – Тамбов : Изд. Тамбовского губернского земства, 1894. – С. 107

252. Галунов М. В. Наши сельскохозяйственные постройки. – Санкт-Петербург : Книгоиздательство и Типография П.П. Сойкина, 1911. – С. 7.

253. Республика Мордовия Историко-этнографический сайт // URL:http://zubova-poliana.narod.ru/old-photo1910-995.htm. (дата обращения: 01.09.2016).

254. Чехов, И. Вишневый сад// URL: http://az.lib.ru/c/chehow_a_p/text_0150.shtml. (дата обращения: 01.09.2016).

255. Республика Мордовия Историко-этнографический сайт // URL:http://zubova-poliana.narod.ru/old-photo1910-995.htm. (дата обращения: 01.09.2016).

256. Материалы Свода памятников истории и культуры РСФСР. Тамбовская область. Труды 73. – Москва : Министерство культуры РСФСР, 1978. – С. 118

257. Каждан, Т.П.Художественный мир русской усадьбы. – Москва : Традиция, 1997. – С. 175.

258. Каждан, Т.П.Художественный мир русской усадьбы. – Москва : Традиция, 1997. – С. 166-169.

259. Дворянская и купеческая сельская усадьба в России ХVI-ХХ в.в. : Историч. очерки / Я.Е. Водарский, Л.В. Иванова, Э.Г. Истомина . – Москва : Едиториал УРСС, 2001. – С. 436

260. Гуменюк, А. Н. «Кирпичный стиль» и «готизирующий предмодерн» в архитектуре Омска начала ХХ века // Мир науки, культуры, образования. – 2009. – № 2. – С. 81.