НАВЕРХ
ИМЕНИЕ МАРА ПОТОМКОВ Е. А. БОРАТЫНСКОГО В ДОКУМЕНТАХ И ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ
ГРАМОТА ИМПЕРАТОРА ПАВЛА НА ПОЖАЛОВАНИЕ ГЕНЕРАЛ-АДЪЮТАНТУ АВРАМУ АНДРЕЕВИЧУ И ФЛИГЕЛЬ-АДЬЮТАНТУ БОГДАНУ АНДРЕЕВИЧУ БАРАТЫНСКИМ ЗЕМЕЛЬ В ТАМБОВСКОМ УЕЗДЕ. 1798 ГОД
Божию поспешествующею милостию Мы Павел Первый Император и Самодержец Всероссийский... и прочая и прочая и прочая.
Объявляем сим, что тысяча семисот девяноста шестого года Декабря в 5-й день в воздаяние усердия к Нам и ревность к службе Нашей Всемилостивейше пожаловали Нашим Генерал Адьютанту Авраму и Флигель Адьютанту Богдану Баратынским в вечное и потомственное владение по тысячи душ каждому, а вообще две тысячи душ и в число оных тысяча семьсот девяноста седьмаго года Генваря в десятый день назначили к отдаче им из дворцовых селений Тамбовской губернии Кирсановской округи село Вяжли, в котором по последней ревизии тысяча восемьсот двадцать пять, да Смоленской губернии Гомельской округи в селе Будаевке и близлежащих к нему деревень Будаевской волости сто семьдесят пять, а всего две тысячи душ мужска пола с принадлежащими по дачам к оным селениям землями и угодьи и по Самодержавной Нашей Императорской власти силою Сея Нашея Жалования Грамоты им Нашим Генерал Адьютанту Авраму и Флигель Адьютанту Богдану Баратынским означенные село и деревню со всеми принадлежащими к ним селениями и пустыми земля дворами, деревнями, хоромным и огородным строением с пашнями и лугами, с лесами, с сенными покосами и рыбными ловлями и с имеющимися ныне наличными и с беглыми крестьянами, ничего не выключая из всего того, что с показанным селом и деревней принадлежит и потому впредь правдою и судом по пристоинству присовокуплено быть может в вечное потомственное владение Всемилостивейше утверждаем и оные им и потомкам их продать, заложить и поправить, укрепить позволяем, токмо чтоб обыкновенные публичные сборы, равно как с прочих владельческих имений плачены были; притом показанным Генерал и Флигель Адъютантам Баратынским и потомкам и не токмо вышеобъявленными селами и деревнею со всеми к ним принадлежностями пользоваться Всемилостивейшем повелением, но и всем Нашим управителям и прочим до кого сие касаться может, накрепко подтверждаем в спокойном владении оными никакого им препятствия не чинить, а в потребном случае от всяких обид всякими мерами защищать и охранять; во утверждение всего вышеписаннаго Мы сию Нашу Императорскую Жалованную Грамоту Нашей Собственной рукой подписали и Государственнаго Нашего печатью укрепить повеляем. Дана в Санктпетербурге лета тысяча семьсот девяноста осьмаго Февраля девятого дня Государствования Нашего второго года. Император Павел.
ТОГУ «ГАТО». Ф. 161, Оп. 1. Д. 4561. Л. 32.
Построив одноэтажный барский дом в 15 комнат с просторным мезонином, центральным каменным балконом в колоннах (было еще два), оранжереей, Абрам Андреевич насадил прекрасный липовый парк с прижившимися южными растениями, розарий, изобилие цветников, фруктовый сад, ягодники ... Еще же Абрам Андреевич оставил потомкам чудесный памятник старины – грот – летнюю резиденцию семьи Боратынских. Находился грот в дубовом смешанном лесу... Сам грот ... являлся кабинетом хозяина, старинные своды полуовалами сходились на потолке ... камин облицован мрамором, над кабинетом во втором этаже – столовая, рядом с ней – зал с двумя такими же каминами, а в высокой башенке ... – гардеробная ... Со вторым комплексом здания грот соединялся открытой верандой с крышей и решетчатыми перилами... Существовало убеждение, что от дома усадьбы в грот должен был быть подземный потайной ход, это возбуждало большой интерес ... Фасадом на восток … это было чудесное... здание, словно в средневековом стиле замок возвышался он (весь с боков обросший зеленью). На всех этажах грота стеклянные окна и двери кверху конусом и в конусе застеклены разноцветными стеклами, освещение через которые внутри здания передавало отпечаток какой-то волшебной таинственности.
Шахова, Е. Н. Воспоминания о родине поэта Боратынского «Мара» // ТОКМ. Кп. №1472. Л.1-2.
Покрытый лесом овраг с бьющим на дне его ключом был обращен в парк; здесь были устроены пруды, каскады, каменный грот с подземным ходом из дома, красивые беседки, искусно проведенные дорожки.
Воспоминания Б. Н. Чичерина // Российский архив. – Москва, 1999. – Т. 9. – С. 103.
По краю оврага шла узкая тропинка. Сначала неглубокий овраг становился все глубже и бежавшая справа дорожка все более углублялась. Мы продолжали идти поверху и вскоре пришли к небольшому кирпичному зданию, которое как бы прилепилось к краю оврага. В этом месте овраг был глубокий, поросший кустами и деревьями. В самой глубине его находился источник, из него по самой глубине бежал небольшой ручеек... Здание как бы нависало над оврагом. Оно было построено в готическом стиле, в духе романтики 40-х годов. Стрельчатые окна и двери были обложены белым камнем. Верхняя дорожка привела нас к дубовой двери. Нам было разрешено войти в большой зал готического стиля. Он был почти пуст. Правая стена, выходящая на обрыв, освещена стрельчатыми окнами, и в них были видны верхушки высоких деревьев, растущих по склону оврага. Зал был высокий, светлые стены его рефлексировали зеленый оттенок древесной листвы. Справа около окна стоял большой диван красного дерева готического стиля 40-х годов, обитый красной материей. Посередине висела люстра. Стояло еще несколько предметов, каких – не помню. Все носило запущенный, романтический характер.
Дверь в следующие комнаты этого этажа была заперта. Нас не пустили дальше, из боязни, что могут обвалиться балки потолка или провалиться пол. Дом был в запустении, и никто в него не ходил. Мы обошли его кругом. Заглянуть в окна не удавалось, так как дом был построен на откосе. Верхний этаж лежал на самом краю откоса, 2-й уже сползал ниже, и смотреть на него можно было с нижней площадки, к которой вела правая сбегающая по откосу дорожка. Этот нижний этаж состоял из одного помещения – «грота»-столовой, в которой сидели в жаркие дни. Внутри он был отделан пористым камнем, как вообще «гроты», в щелях между камнями пробивались скромные травки, цветочки и мох. Слева в глубине в стене грота был небольшой фонтан с раковиной. Посередине грота стоял мраморный стол. В гроте было два выхода: один на большую круглую площадку перед ним, висевшую над глубоким оврагом, другой, в противоположной стене, выходил на каменную лестницу, ведущую во 2-й этаж дома. Над этим входом находилось большое круглое готическое окно с цветными стеклами - точная копия с одного из окон вестминстерского аббатства.
Таким образом, этот летний дом был построен на откосе, имел 3 этажа, из них в каждый можно было войти с земли. В то время, когда я была там, он был руиной и только с внешней стороны сохранил свой чудесный романтический облик. Дом был построен, как мне рассказывали, для летнего пребывания семьи дедом тех Боратынских, которых я застала в Маре в 1899 году...
Гольдингер Е. В. // ТОКМ. Кп. №1481. Л. 4-5.
Дом, в котором жили в то время, не отличался || никакими архитектурными красотами. Он был деревянный, двухэтажный... окрашенный в серую краску. По-видимому, он строился постепенно, и архитектура его не имела никакого единства. По мере надобности делались те или иные пристройки.
Гольдингер Е. В. // ТОКМ. Кп. №1481.
Несколько слов о марском доме, который я хорошо помню и снимки которого, фотографированные моим отцом, у меня сохранились.
Одноэтажный деревянный дом, выкрашенный в темно-серую краску, с зеленой железной крышей, на которой установлен флюгер; с кирпичным фундаментом; с балконом по центральному фасаду, выходящему в цветник, обрамленным восемью дорическими колоннами, обвитыми диким виноградом. Снизу по жердочкам по каменному фундаменту балкона вился душистый горошек. Летом на балконе и под окнами столовой устанавливали декоративные растения из домашней оранжереи – олеандры, лавры, рододендроны, азалии, магнолии, фикусы и лимонные деревца и другие растения, как герани, бегонии и пр. Балкон летом был чудесным уголком, где семья Боратынских проводила большую часть времени – тут и завтракали, и обедали, тут, при свете керосиновых ламп, за беседой проводили вечера члены семьи Боратынских ...
С балкона открывался вид на цветник и лужайку перед домом, на деревья сада, а за ними виднелся зеленый купол церкви с колокольней.
Интересен фасад дома и со стороны подъездной аллеи и крыльца. С одной стороны дома, над первым этажом, был пристроен мезонин с одной лишь комнатой, с другой же стороны, после небольшого балкончика, примыкающего к крыльцу, а другой стороной к оранжерее с ее стеклянным фасадом, – высокая башня, сложенная из красного кирпича с затейливыми окнами. И башня и мезонин – как бы единое архитектурное решение фасада этой части дома ...
Вспоминаю план дома, расположение и убранство его комнат... В доме 10 комнат (не считая служебных помещений – буфетной, двух девичьих – над каждой из них были полати, туалетной комнаты, лакейской и кладовой).
Большая светлая передняя переходила в широкий коридор, который делил дом на две половины. С левой его стороны располагались большая и очень светлая столовая, одной стеной – стеклянной – примыкая к оранжерее; с тройным окном, с двумя дверьми – одна из них вела в гостиную, другая в коридор. Обои светлые, неброские. Прекрасный очень светлый паркет, всегда натерт до блеска. На окне тюлевые занавески, подобранные по бокам.
Посередине столовой – большой овальный обеденный стол с блестящей полированной поверхностью, обычно он покрыт светло-коричневым сукном, только во время трапезы его покрывали белой скатертью. Вокруг стола – венские стулья.
У наружной стены – концертный рояль, за ним у самой стенки – низенький длинный шкафчик с нотами; напротив у другой стенки – гарнитур мягкой мебели, крытой зеленым материалом (дерево коричневое по-видимому это карельская береза или ореховое дерево?). Диван с невысокой мягкой спинкой, перед ним круглый полированный стол того же дерева, вокруг стола кресла с невысокими мягкими спинками. Над диваном большая прекрасно выполненная копия с картины Рафаэля «Сикстинская Мадонна». Этой картиной, посещая Дрезденскую галерею, восхищался Е. А. Боратынский...
Перед тройным окном – два ломберных столика, на них небольшие фарфоровые вазы для цветов, в розовую и белую полоску, – в них обычно ставили букеты цветов. Дальше у той же стенки – невысокий полированный шкафчик (без стекла) – на нем два гипсовых бюста поэтов А. А. Дельвига п Б. А. Боратынского (фотографии этих бюстов, сфотографированные моим отцом, сохранились в нашей семье).
У стены, прилегающей к гостиной, шкафчик для посуды, тоже без стекла, на нем большая декоративная ваза. Затем – трюмо черного дерева, резное, со столиком, на котором стояли старинные бронзовые часы под стеклянным колпаком. За трюмо – книжный шкаф и в углу – удобный низкий диван, удлиненный вперед, тоже крытый зеленым материалом; на нем обычно играли дети, и не одного поколения...
По обе стороны окна на стене висели два портрета маслом, а по обеим сторонам трюмо в простенке – две небольшие миниатюры – на одной из них изображена красавица А. Д. Боратынская (урожд. княжна Абамелек), жена Ираклия Абрамовича Боратынского, на другой – он сам в полной парадной военной форме.
У стены, рядом с дверью в коридор, еще один небольшой шкафчик для чайной посуды – верхняя половина шкафчика стеклянная, а нижняя – деревянная. За ним – высокая белая кафельная печь (топили ее из прихожей).
Из столовой дверь вела в гостиную, высокую и просторную комнату, но меньше столовой. Два ее окна и между ними стеклянная дверь выходили на балкон, поэтому в комнате было меньше света, чем в столовой. На окнах и двери тюлевые занавески. Обои светлые.
Два одинаковых гарнитура черного дерева симметрично расположены друг против друга у противоположных стен. Невысокие диванчики обиты темно-бордовым материалом, перед ним круглые небольшие столы с полированной поверхностью, вокруг столов – невысокие кресла с мягкими спинками. Посредине гостиной – диван с такой же обивкой, очень простой, с прямой спинкой, без бахромы внизу. На нем можно было сидеть всех четырех сторон. У окна стояло в углу высокое широкое мягкое кресло, обитое таким же темно-бордовым материалом (деревянных частей на нем не было видно). У второго окна – старинная фисгармония коричневого дерева, примечательная тем (как нам говорили), что она была сделана Сергеем Абрамовичем. В гостиной был и камин с чугунной решеткой. Перед ним два удобных для отдыха кресла с покатыми спинками, обитыми таким же, как и гарнитуры, материалом. По обеим сторонам камина – две небольшие и невысокие одинаковые дверки черного дерева, резные, с затейливым мелким рисунком, Одна из дверок вела в коридор, а за другой скрывался шкаф. Над камином ветровой прибор, соединенный с флюгером. На стенах гостиной висели портреты и картины.
Из гостиной через высокую дверь попадали в «зеленую» комнату, названную так по цвету обоев, а из нее дверь вела в спальню Е. А. Дельвиг – небольшую угловую квадратную комнату.
Назначение «зеленой» комнаты – мне кажется, это просто жилая комната. Стоял здесь рояль коричневого дерева, на котором, по преданиям, играл Глинка, и поэтому рояль очень охраняли... По обе стороны рояля – два книжных шкафа – в одном из них хранился старинный деревянный ларец с письмами А. С. Пушкина, А. А. Дельвига и Е. А. Боратынского. Посредине комнаты круглый красного дерева довольно большой стол с полированной поверхностью.
В этой комнате было два окна и, в отличие от окон в других комнатах, здесь был мелкий переплет оконных рам и мелкие стекла. (Это просматривается на сохранившихся фотографиях; на окне спальной комнаты – были ставни). Между окнами старинный туалет красного дерева с овальным зеркалом в деревянной раме, по бокам ящики и ящички. В углу у окна стояло креслице, крытое ярко-красным бархатом; в другом углу – умывальный стол с серебряным самоварчиком вместо рукомойника, фаянсовой чашей и таким же кувшином. Невысокая ширмочка отделяла этот уголок. Около двери в гостиную – еще один книжный шкаф.
На стенах этой комнаты висели четыре портрета маслом Е. А. Дельвиг и ее трех сестер Боратынских. Все они – в расцвете молодости и красоты, в белых платьях, с открытыми плечами и руками, с взбитыми локонами. Как нам рассказывали, эти портреты висели раньше в центральной зале лесного грота.
По другую сторону коридора дверь вела в девичьи и в комнаты
С. М. Боратынской – жены С. А. Боратынского. В наше время эти комнаты называли «бабушкины» комнаты...
Первая из двух комнат служила гостиной-кабинетом. В ней стоял широкий низкий диван, перед ним овальный стол; за ширмой, делившей эту комнату на две части, небольшой диванчик, креслица, столик, а вся стенка увешана фотографиями. Там же висели две картины маслом – небольшие в рамках, на одной из них - фасад грота, на другой – башня, которая была выстроена на южной опушке леса...
В этой комнате было окно и стеклянная дверь, выходящая на террасу низенькими перильцами, пол на террасе каменный, кое-где прорастала травка; сбоку – небольшая лесенка. Перед террасой были клумбы со штамбовыми розами, кусты сирени, жасмина и шиповника.
Вторая комната, в которую попадали из гостиной-кабинета – спальня Софьи Михайловны. Две кровати красного дерева с высокими спинками, бельевой шкаф, туалет с зеркалом (красного дерева), в переднем углу киот с образами. Одно окно этой комнаты выходило на террасу. В этих комнатах на окнах и двери были ставни.
Такими, какими я их вкратце описала, сохранились в моей памяти эти пять комнат марского дома. Обставлены они все без всяких претензий на роскошь, впрочем, эта простота и строгий стиль убранства характерны для всех комнат марского дома, для всего склада жизни. Широким гостеприимством славился марский дом…
Тархарова, А. Н. Из воспоминаний о марском доме 1980. // ТОЛХМ. КП. №614. Л. 1-5.
ОПИСАНИЕ ВОЗНЕСЕНСКОЙ ЦЕРКОВКИ (1864)
«1. Построена 1818 года тщанием покойной помещицы Генерал-лейтенантши Александры Федоровны Баратынской.
2. Зданием каменная с такою же колокольнею, крепка.
3. Престол в ней один, холодный, во имя Вознесения Господня.
4. Утварью достаточна; полный круг богослужебных книг исчисленных в примечании 1-й статьи благочиненской инструкции книги находятся …
Причта при оной церкви положено по штату издавна священников три, диаконов два, дьячков три и пономарей три, в 1844 году по учреждению новых нормальных штатов священническое, дьяконское и причетческих места были закрыты, только дьякон и причетчики всегда стоят налицо; а в 1857 году по указу Св. Синода опять открыт третий штат и священник паки состоит налицо…»
ГАТО. Ф. 888. Оп. 1. Д. 83. Л. 25.
ПИСЬМО ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВИЧА КАТИНА К СОФЬЕ АЛЕКСАНДРОВНЕ ОТ 12 МАЯ 1919 ГОДА
Кирсанов, 12 мая 1919 г.
Я никогда, ни минуты не сомневался, дорогая Софья Александровна, что нам с Вами суждено свершить великие дела. Кажется, час настал. Правда дела не всероссийского масштаба, но все же такого значения, что если неблагодарное потомство и не воздвигнет нам памятников, тем не менее, совершив его, можно будет умирать спокойно.
В моих скитаниях по Тамбовской губернии я забрался в село Вяжлю, при коем находится имение поэта Баратынского. Оно каким-то чудом уцелело от поголовного истребления. Знаете, можно представить себе ужасы, но то, что мне приходилось встречать, самое пылкое воображение откажется нарисовать.
Есть, вернее, были имения, в которых в буквальном смысле не осталось камня на камне. Ужас. Так вот, среди этого нашествия вандалов каким-то, повторяю, чудом осталось не тронутым имение Баратынских. В нем устроен агрономический пункт и в самом деле живет агроном Александр Викторович Соколов. Все материальные ценности, фамильные безделушки, фарфор, золото, серебро украдено, но духовные сокровища целы. Полные собрания рукописей Дельвига, предсмертное письмо Рылеева, рескрипты Анны Иоанновны и т. д. – вот приблизительно что там есть. Не говоря уже о том, что сам дом должен быть сохранен, все, в нем еще пока есть, необходимо сберечь самым тщательным образом. Наследники Баратынского сообщили комиссии по охране памятников, но сообщение сообщением, комиссия комиссией, а до сего времени, вот уже второй год не принято никаких мер и, если бы не агроном, все бы растащено, рескриптами раскурили бы папиросы, с рукописями, вероятно, поступили бы еще хуже.
Так было до сих пор. Но сейчас есть огромная опасность гибели. Агронома на днях перевели в другой участок. На этой неделе он уезжает. Нового жителя в доме не будет, и он останется на попечении какого-нибудь сторожа. Я завтра же здесь на месте постараюсь принять всякие меры, но этого недостаточно. Ведь революция еще не кончена и с нею не устранена опасность погромов, поджогов и тому подобное. Добейтесь, во что бы то ни стало через Анатолия Васильевича принятия экстренных мер к надлежащей охране. До того, как они раскачиваются, пусть непременно вышлют мне телеграфом мандат, чтобы я мог потребовать от уездных властей всего зависящего для дела. Словом, действуйте, теребите всех и вся...
Е. П. Катин
ТОЛХМ КП. №1483.
АНКЕТА О БЫВШЕМ ВЛАДЕЛЬЦЕ И ОПИСАНИЕ МАРЫ 1922 ГОДА
Фамилия, имя, отчество бывшего владельца, доля строений, его дореволюционное общественное состояние, социальное происхождение – Баранова Анастасия Михайловна, около 500 дес., графиня, землевладелец.
Где проживает в настоящий момент. – с. Коровино, Михайловского у., Рязанской губ.
Чем занимался до октябрьской революции (до 22/4-22 г.). – Проживал в имениях.
Давались ли ВИКом сведения УЗО о муниципализации владений в силу Декрета от 10/VIII-18 г. – Не давались.
Кем занималось помещение до 22/V-22 г., кем занимается в настоящий момент. – С 1920 г. занимает Вяжлинский Волисполком Кирсановского у.
Техническое состояние дома с описанием всех подробностей. – 80% годности.
Род строения (каменный, дер. или же смешанный). – Дом дер., рубленый, с тесовой обш., с мезонином, на кирпичном фундаменте. Содержит 12 комнат, и коридор, и две пристройки: 1) 4,30 × 2,30 × 4,00, 2) 2,40 × 6,60 × 2,00, дом размером 7,00 × 10,00 × 2,00.
Какие есть надворные постройки, их описание и техническое состояние. – Не имеется.
Имеется ли сад, если да, то указать размер, площадь, занимаемую им, и количество корней с подразделением на сорта. – Сад имеется в количестве 1 дес., находящийся в ведении Софьинской с. х. артели «Мара».
Имеется ли огород и размер его. – Не имеется.
ГАТО. Р-119. Оп. 1. Д. 207. Л. 184.