Конференция

ПРИВЕТСТВЕННОЕ СЛОВО

Интерес к сегодняшнему мероприятию свидетельствует об актуальности проведения исторических краеведческих чтений. Выбранный нами формат позволяет не только презентовать новые краеведческие исследования, но и даёт возможность обмениваться новыми идеями, мнениями и концепциями.

Доклады, которые прозвучат на конференции, посвящены малоизученным аспектам влияния революционного фактора на жизнь российской провинции в 1917-1918 годах. Вопросы, поставленные в ходе работы чтений, позволяют по иному оценить влияние Революции на социальные слои и группы, позволят проследить динамику социально-демографических, экономических и гендерных изменений в жизни тамбовского общества в 1917-1918 годах.

Мы выражаем благодарность всем участникам Тамбовских краеведческих чтений за внимание к нашему мероприятию.

ПЛЕНАРНОЕ ЗАСЕДАНИЕ

ИСЧЕЗНУВШИЕ ПОСЕЛЕНИЯ ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ: НАУЧНОЕ ИЗУЧЕНИЕ И СОХРАНЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ

Автор раскрывает значение научного и общественного подходов к изучению исчезнувших сельских поселений. В статье излагаются задачи проекта о сохранении исторической памяти об этих поселениях. Особенно обосновывается важность представления создаваемых ресурсов широкой общественности и ее интерактивному участию в пополнении этих ресурсов.

Ключевые слова: историческая память, сельские поселения, информационные ресурсы, виртуальные мемориалы и музейные экспозиции.

Изучение истории исчезнувших поселений является научной и общественной проблемой. В научном плане ее понимание позволяет понять конкретные механизмы перехода от аграрного общества к индустриальному, в социальном способствовать сохранению исторической памяти об исчезнувших местах рождения и обитания миллионов россиян.

К сожалению, возникают противоречия в использовании этих подходов. При объективном подходе («добру и злу внимая равнодушно») большинство историков говорит о закономерности исчезновения сел и деревень в условиях индустриализации и урбанизации общества. Вместе с тем некоторые историки драматизируют процессы сокращения сельского населения. В прошлом году на очередной сессии авторитетного Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы широкое обсуждение вызвал доклад екатеринбургской исследовательницы Л. Н. Мазур о демографической катастрофе российской деревни, начавшейся в 1970-е годы. Сразу же последовал вопрос о том, что она имеет в виду под такой катастрофой: вымирание сельского населения вообще или его перемещение в другие местности. К сожалению, четкого ответа на этот вопрос не последовало.

Кстати говоря, именно на одной из сессий Симпозиума, проходившей в 1998 году в Тамбове, местные историки впервые представили большой материал о развитии сети сельских населенных пунктов (СНП) за весь период новой и новейшей истории региона (XVII-XIX века) [1]. В той публикации большее внимание уделялось развитию и устойчивости сети СНП и, как сейчас видно, маловато говорилось о сжатии этой сети, исчезновении сельских населенных пунктов.

А ведь этот вопрос остро стоит не только в исторической науке, но и в обществе. Здесь также имеются свои противоречия. С одной стороны, многие селяне добровольно покинули свои родные места. С другой стороны, немало уроженцев сел и деревень болезненно переживают исчезновение своих родных поселений.

Весной нынешнего года группа тамбовских историков и специалистов в области информационно-библиотечных ресурсов инициировала проект «Сохранение исторической памяти об исчезнувших сельских поселениях Тамбовской области», который получил поддержку на конкурсе президентских грантов для некоммерческих организаций (в данном случае «Тамбовское библиотечное общество»).

Главными составными частями проекта станут создание научно выверенного списка исчезнувших сельских поселений Тамбовской области, исторических справок о них, подготовка аналитических материалов для администрации Тамбовской области об утраченном хозяйственном потенциале, народных традициях, культурном наследии исчезнувших сельских населенных пунктов, представление созданных ресурсов средствами информационных технологий, которые позволят познакомить с этими ресурсами самую широкую общественность. Образно говоря, посредством Интернета об исчезнувших селах, деревнях, поселках Тамбовской области можно будет узнать в любом уголке земного шара. Более того, мы предполагаем возможность для уроженцев, бывших жителей таких поселений, их потомков интерактивно участвовать в пополнении создаваемого информационного ресурса.

При этом предполагается сохранять строгую документальную научность в принятии таких пополнений. Дело в том, что в широких кругах недостаточно исторически грамотно подготовленных людей, даже краеведов и журналистов, распространено много ничем не подтвержденных, зачастую легендарных фактов по истории отдельных тамбовских сел и деревень.

Мы учитывали и то, что существующие на данный момент наиболее квалифицированные материалы по истории населенных пунктов тамбовского краеведа-энтузиаста (не стеснявшемся, кстати, консультироваться у профессиональных историков) Н. В. Муравьева нуждаются в пополнении и исправлении, в представлении широкому читателю в современной информационной форме. Создавая свою последнюю книгу под названием «Трагедия тамбовской деревни», краевед сознательно ограничил хронологические рамки своего списка исчезнувших сел и деревень периодом после 1940 года. Вне его поля зрения остались разоренные в 1900-1930-е годы барские усадьбы, которые зачастую были отдельными поселениями, постоянными и наиболее многочисленными жителями которых являлись отнюдь не господа, а дворня, домашняя прислуга, хозяйственные наемные работники. В силу обстоятельств своего времени и поставленных самим задач Н. В. Муравьев почти не обращал внимания на «столыпинские» хутора, которые сотнями возникали в Тамбовской губернии в 1900-1910-е годы и нередко уничтожались общинными крестьянами 1917-1918 годах, еще до установления Советской власти.

К тому же, Н. В. Муравьев не использовал первичные данные всесоюзных переписей населения того периода, который он избрал для изучения (переписи 1939, 1959, 1970, 1989 годов). Располагая большими возможностями, мы стремимся учитывать эти данные, которые позволяют проследить поэтапно процесс свертывания сети сельских населенных пунктов Тамбовской области во второй половине XX века. К тому же, мы используем и материалы всероссийских переписей 2002 и 2010 годов, которые прошли уже после смерти Николая Васильевича.

Информационные технологии дают возможность объединить собранные сведения в электронные базы данных, с которыми удобно работать с точки зрения пополнения, систематизации, редактирования материала. Более того, существует немало методов, которые дают возможность представить на современных картах места расположения исчезнувших сел и деревень, прикрепить к этим местам справочную информацию об исчезнувших поселениях. Мы сознательно избегаем употребление понятия ГИС (геоинформационные системы), которое в разных науках имеет неоднозначное толкование. Тем более, наверняка появятся случаи, когда будет затруднена точная географическая привязка некоторых исчезнувших поселений, не попавших на карты или близких по расположению и совпадающих по названию.

Пилотным моментом разрабатываемого проекта станет создание виртуальных мемориалов погибших воинов – уроженцев исчезнувших сел и деревень, а также организация виртуальных музейных экспозиций по материалам ушедшей сельской материальной и духовной жизни. Пока планируется создать по 10 таких мемориалов и экспозиций. Мы надеемся, что в дальнейшем такие начинания получат широкое развитие и, как все ресурсы, создаваемые в ходе реализации проекта, позволят нынешним и будущим поколениям потомков выходцев из исчезнувших сел и деревень хотя бы в виртуальном виде сохранять память о земле предков.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аврех, А. Л. Формирование и развитие сети сельских населённых пунктов (СНП) Тамбовской области (XVII-XX вв.) / А. Л. Аврех, С. А. Есиков, В. В. Канищев, Ю. А. Мизис, Л. Г. Протасов // Особенности российского земледелия и проблемы расселения : материалы XXVI сессии Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы / Научный совет по аграрной истории РАН, Институт российской истории, Тамбовский государственный технический университет. – Тамбов: ТГТУ, 1998. – С. 3–16.

ИЗ ИСТОРИИ ОБРАЗОВАНИЯ ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ

В статье дан анализ документов Государственного архива Тамбовской области, отражающих историю образования Тамбовской области.

Ключевые слова: Тамбовская область, Государственный архив Тамбовской области, архивные фонды, документы местного уровня.

Процесс формирования единой, экономически связанной территории Тамбовской области за несколько столетий, миновавших со времени строительства крепости Тамбов, прошёл несколько стадий, различных по продолжительности.

Напомним основные вехи этого пути. После строительства в 1635 году крепости Козлов и в 1636 году крепости Тамбов были образованы одноимённые уезды. Согласно указу Петра I от 18 декабря 1708 года «Об учреждении губерний и о расписании к ним городов» Россия была разделена на восемь, позднее – на 11 губерний. Южная часть будущей Тамбовской губернии к Азовской губернии, а северная часть – к Казанской. По указу Петра I от 29 мая 1719 года «Об устройстве губерний и об определении в оные правителей» территория Тамбовского края была полностью причислена к Азовской губернии и разделена на провинции: Тамбовскую и Шацкую. 16 сентября 1779 года императрицей Екатериной II был издан указ «О составлении Тамбовского наместничества из 15 уездов». По указу императора Павла I от 12 декабря 1796 года «О новом разделении государства на губернии» Тамбовское наместничество было переименовано в губернию.

С 1797 по 1801 годы в состав Тамбовской губернии входила территория Пензенской губернии. С 1802 года административно-территориальное деление Тамбовской губернии сохранялось без особых изменений до 1923 года. Единственным новшеством было введение волостного деления – сначала для государственных крестьян в 1837 году, а затем и для всех после 1861 года.

Немного статистики. По данным 1860 года, в Тамбовской губернии насчитывалось 3165 населённых мест, в том числе 12 уездных городов, 1 – заштатный, 818 сёл, 599 селец, 41 слобода, 1481 деревня, 213 хуторов и «прочих мелких сельбищ» [1]. В 1862 году в губернии числилось населённых пунктов 3204, в них дворов – 214922, жителей – 1859958, мужчин – 924478, женщин – 935480. В 1904 году в губернии числилось 328 волостей, в 1916 – 338 волостей [2].

В 1923 году началось укрупнение волостей, одновременно шла подготовка к районированию губерний. Границы Тамбовской губернии подверглись значительному изменению. В 1923 году в составе Тамбовской губернии осталось 7 уездов: Борисоглебский, Кирсановский, Козловский, Лебедянский, Липецкий, Моршанский, Тамбовский. Позднее Лебедянский уезд вошёл в состав Липецкого. В 1926 году в губернии насчитывалось 5855 населённых пунктов, в это число входили и хутора, и разъезды, и железнодорожные будки. Население губернии составляло 2726914 человек [3].

В 1928 году Тамбовская губерния была упразднена, её территория вошла в состав Центрально-Чернозёмной (с 1934 – Воронежской) области. Область состояла из 155 районов, и, безусловно, огромная территория, удалённость районов от областного центра, разные направления в экономике районов, громоздкий управленческий аппарат создавали значительные трудности в жизни области. Границы районов были неустоявшимися, облисполком рассматривал многочисленные обращения жителей сёл, сельских Советов о передаче территории из одного района в другой, о соединении населённых пунктов. Госархив Тамбовской области до сих пор рассматривает многочисленные обращения органов ЗАГС, сталкивающихся с трудностями при оформлении документов граждан, родившихся в селе, входившем последовательно в несколько районов.

Именно в средине 1930-х гг. возник вопрос о вхождении посёлка Москва и села Полынки в городскую черту Тамбова. Присоединение посёлка Москва (ныне район улицы Южной) было обосновано тем, что он окружён предприятиями: особое строительство НКВД, Пехотная школа, кирпичный завод, население – 1318 чел., а колхоз всего один, колхозников только 76 чел., в основном население работает на предприятиях и учреждениях Тамбова, школы не было, магазин был лишь один [4]. Вопрос рассматривался долго, и только в 1940 году было принято положительное решение. В 1936 году Постановлением Президиума ВЦИК рабочий посёлок «Красный Боевик» был подчинён Тамбовскому горсовету, впоследствии – в 1938 году – став Промышленным районом Тамбова [5].

Постановление об образовании Тамбовской области было принято ЦИК СССР 27 сентября 1937 года. Территория области включала 48 районов и была вытянута с запада на восток, включив в свой состав земли будущей Пензенской области [6]. Часть районов осталась в составе Воронежской области, часть вошла в состав Рязанской. Население области на тот момент составляло 2621400 чел.

Были образованы Оргбюро ЦК ВКП(б) и Организационный комитет ВЦИК Советов по Тамбовской области, который до января возглавлял Г. А. Аникин, затем – И. А. Васин, а с мая 1938 г. – Иван Трофимович Козырьков, который оставил заметный след в истории области – в 1940-1943 гг. был председателем Тамбовского облисполкома.

Начальный период существования области был сложным. Среди вопросов, которые рассматривал Оргкомитет ВЦИК, была организация областных отделов, учреждений, контор, подготовка к Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, лесозаготовки, школьное строительство, назначение государственных пособий многодетным матерям. Одними из первых решений было выделение Тамбовскому горсовету 200000 рублей на приобретение автобусов и замощение улиц города, организация областного автогужтреста, областного комитета по делам искусств, областного архивного управления [7]. Значительное число рассматриваемых вопросов было из области административно-территориального деления, поскольку продолжали уточняться границы районов.

В марте 1938 года Оргбюро ЦК ВКП(б) отчитывалось о своей работе. В материалах к отчёту приведены сведения о работе промышленности, сельском хозяйстве, народном образовании и других отраслях. Характерно, что, говоря о достигнутых успехах, авторы отчёта подчеркнули, что они могли бы быть ещё большими, если бы «не оказались во главе ряда горрайпарторганизаций враги народа, которые, искусно маскируясь, проводили вредительство. Эта фашистская сволочь, заклятые враги народа органами НКВД разоблачены… Выполнение производственной программы по предприятиям Тамбовской области проведено неудовлетворительно. Мероприятия по ликвидации последствий вредительства организованы и проводятся неудовлетворительно» [8].

В 1939 году Тамбовская область была разделена на Тамбовскую и Пензенскую. Границы Тамбовской области приобрели почти современный вид. В 1942 году в области было 43 района, 589 сельсоветов, население составляло 1882139 чел, из них сельское – 1601115, городское – 281024 чел. [9].

В течение всего послевоенного времени в области проходил процесс уменьшения сельского населения и признания «неперспективными» удалённых и малонаселённых деревень и посёлков. В 1975 году в области было 2200 сельских населённых пунктов, население составляло 1430600 чел., сельское – 787000, городское – 643000 [10]. А в настоящее время мы имеем 1710 сельских населённых пунктов, население нашей области – 1040327 чел.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. ГАТО. Ф. 63. Оп. 1. Д. 7. Л. 19.

2. Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые Центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. – Санкт-Петербург : Изд. Центр. стат. ком. Мин. внутр. дел, 1861-1885. – Вып. 42 : Тамбовская губерния : ... по сведениям 1862 года / сост. и изд. Центр. стат. ком. М-ва внутр. дел. – 1866. – С. XXIX.

3. См.: Списки населённых мест Тамбовской губернии (по данным Всесоюзной переписи 1926 года). Тамбов, 1927.

4. ГАТО. Ф. Р-3443. Оп. 1. Д. 2. Л. 128-134.

5. Там же. Л. 153.

6. Там же. Д. 1. Л. 183.

7. Там же. Д. 13.

8. Там же. Д. 44. Л. 3, 95.

9. РСФСР. Административно-территориальное деление на 1-е апреля 1941 г. с приложением изменений, происшедших за время с 1/IV 1941 г. по 1/XI 1942 г. : справочник / Информ.-стат. отд. Президиума Верх. Совета РСФСР. – Москва, 1942. – С. 311.

10. Тамбовская область. Административно-территориальное деление на 1 января 1975 года. – Тамбов, 1975. – С. 9–10.

РАБОТА НА БОНДАРСКОЙ ЭНИЦКЛОПЕДИЕЙ И ДРУГИЕ КРАЕВЕДЧЕСКИЕ ПРОЕКТЫ БОНДАРСКОЙ БИБЛИОТЕКИ

Представлен обзор работы по созданию краеведческих ресурсов в Бондарской межпоселенческой библиотеке.

Ключевые слова: с. Бондари, библиотеки, краеведение, Бондарская энциклопедия

Совершенно очевидно, что на современном этапе, да и скорее всего в будущем, наиболее востребованным от общества в работе библиотек, музеев будет продукт, ресурс, результат сохранения краеведческих данных разной направленности, приведение их в определенный порядок и предоставление в уже удобном для каждой категории пользователей виде.

Библиотеки такой работой занимались всегда: это и накопление печатных материалов по теме истории своего села, района, области, сбор фотографий, документов из личных архивов граждан, записи воспоминаний о том или ином событии.

Мне хочется поделиться опытом работы Бондарской библиотеки в данном направлении и рассказать, чем мы богаты, что можем предложить уникального для читателей и исследователей.

Когда собранного нами материала накопилось достаточно много, как фактического, так и библиографического, мы поняли, что его надо систематизировать и обобщить во что-то большее, чем папки, картотеки и коллекции. Так возникла идея создать местную энциклопедию. Работа это вполне по силам энтузиастам, вооруженными знаниями, помощниками, людьми, которые поддерживают проект. Научным руководителем «Бондарской энциклопедии» стал Валерий Владимирович Канищев. Мы старательно, последовательно и методично прошли весь процесс создания книги, и в 2013 году она вышла в печать. Книга включила в себя сведения о селах и деревнях нашей местности, выдающихся людях, учреждениях, исторических событиях, природе, археологии, экономике, культуре. Словом, как и положено – мы собрали маскимально разносторонний материал о наших землях. Энциклопедия представлена на различных российских сайтах.

После выхода энциклопедии мы решили сделать электронный ресурс о нашем районе на ее основе и создали сайт «Бондарская земля: прошлое и настоящее», который постоянно пополняется новыми сведениями.

Успех издания и наших других краеведческих проектов укрепил нас в сознании того, что мы идем правильным путем. Появились новые идеи, появились помощники, сподвижники, активные пользователи и, самое главное, поддержка в местном сообществе. Про поддержку я специально выделила, потому что если мы теперь кого-то о чем-то просим, то люди обязательно идут навстречу, потому что библиотека является безусловным авторитетом в сохранении культурно-исторического наследия. К нам уже сами несут фотографии, интересные статьи, книги, пишут воспоминания.

После выхода энциклопедии прошло несколько лет, и сейчас у нас опять есть много нового материала, атрибутированного, разложенного по видам и темам, форматам документов: электронные коллекции фотографий и документов из личных архивов граждан, в т.ч. очень много связанных с войной (мы ведем страничку «Бессмертный полк Бондарского района») и многое другое.

Назову только темы, по которым у нас есть материал:

• история сел и деревень, в т.ч. ушедших;

• священники и священнослужители, история церкви, святых источников, икон и т.д. ;

• экология, природа, использование природных ресурсов, памятники природы, заповедные места Бондарского района;

• биографические сведения о людях района или связанных с Бондарской землей. Отдельные большие разделы, подборки по учителям, работникам культуры, руководителям и пр.;

• воспоминания людей в письмах, рукописных текстах и пр., старые фотографии, фотографии всех периодов в истории нашего района;

• фотографии улиц, домов, общественных зданий, фото, относящиеся к истории учреждений района.

Мы этот материал обязательно оцифровываем, какой-то материал становится источником для обобщения и создания новых продуктов библиотеки: библиографические указатели по разным отраслям и темам, например по образованию, по культуре района, сделан ресурс, в т.ч. электронный, который представлен на нашем краеведческом сайте: «Бондари литературные: биобиблиографический указатель» о всех ученых, краеведах, писателях, журналистах, связанных с нашей землей. Ресурс постоянно пополняется, т.к. ежегодно обязательно появляется несколько новых персоналий. В указателе есть биография, библиография писателя, в т.ч. есть активные ссылки на представленные в интернете статьи, сведения о книгах с автографами из фондов библиотеки.

Электронные коллекции. Собран обширный материал на основе работы в местном музее, районном архиве и частных архивах граждан. Здесь и история медицины, история церкви, священнослужители, репрессированные и пострадавшие за веру, коллекции по персоналиям. Мы не все выставляем в интернет, у нас есть коллекции, которые мы делали в связи с работой других писателей, краеведов, которые к нам обращались. Мы брали интервью у родственников, оцифровывали документы и фото. Эти коллекции доступны, но только в библиотеке, не в интернете.

Накоплен большой объем разнообразных по форме и содержанию материалов по Великой Отечественной войне, погибшим и вернувшимся защитникам, труженикам тыла. Есть задумка сделать большой электронный ресурс по этой теме. Нам несут, шлют фотографии, воспоминания, различные истории и т.д. на эту тему.

Что еще интересного происходит в процессе такой краеведческой работы? К нам едут краеведы, которые самостоятельно работают в архивах, в т.ч. разных регионах страны (Москва, С- Петербург, Екатеринбург, Тамбов). Мы им помогаем своим материалом, они, соответственно, присылают нам то, что нашли, сведения о селах из архивов, с других сайтов, свои наработки.

Мы помогали некоторым исследователям в работе над их темами, эти книги и статьи представлены в Бондарской библиотеке: Акатушева Л. П. «На берегах Большого Ломовиса», 1 и 2 издание, «Село Раево Ивана Покровскго», «Люди и Ангелы» Федорова С. С. Сейчас также собираем материал для очередного исследования, которое посвящено истории села Бондари, суконных фабрик и Свято-Троицкой церкви.

Все материалы, которые нами найдены, будут атрибутированы и представлены для пользователей библиотеки. Мы очень активно работаем в режиме удаленного доступа, предоставляем электронные копии документов по электронной почте.

В этом году мы хотим провести первые Бондарские краеведческие чтения с привлечением краеведов, исследователей, местных знатоков и любителей истории, школьников.

К ВОПРОСУ ОБ ИСТОЧНИКОВОЙ БАЗЕ ИЗУЧЕНИЯ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ТАМБОВСКОЙ ДЕРЕВНИ В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД ИСТОРИИ

На основе архивных документов из фондов Государственного архива социально-политической истории Тамбовской области показаны некоторые региональные особенности проведения государственной политики по укрупнению колхозов, преобразованию колхозов в совхозы, ликвидации неперспективных деревень в 1950-1960 годы, приведшие к массовому исчезновению тамбовских сел и деревень. На конкретных примерах показаны возможности архивных источников ГАСПИТО для научного исследования социально-экономической истории населенных пунктов Тамбовской области.

Ключевые слова: Тамбовская область, архивные источники, укрупнение колхозов, колхозы, совхозы, неперспективные населенные пункты, социалистическое переустройство села.

Документы фондов Тамбовского обкома КП РСФСР, Тамбовского сельского обкома КПСС, сельских районных комитетов КПСС / КП РСФСР отражают сложные социально-экономические процессы советского периода истории на региональном уровне, приведшие к массовому исчезновению тамбовских сел и деревень. По подсчетам ученого-краеведа Н. В. Муравьева, за период с 1940-го по 1992 год с тамбовской земли исчезло 2548 сельских населенных пунктов [16, с. 12]. В ГАСПИТО находится на хранение 1903 фонда первичных партийных организаций колхозов, содержащих 35711 дел за 1923-1991 годы, и 154 фонда первичных партийных организаций совхозов, насчитывающих 9654 дел за 1930-1991 годы [19, с. 118-119]. Этот массив документов содержит обширную информацию по социально-экономической и культурной жизни населенных пунктов Тамбовской области, в том числе по быту и настроениям сельских жителей, в советский период истории.

Государственная политика по ликвидации «неперспективных» населенных пунктов, направленной на сселение жителей из мелких сел в крупные и сосредоточение в них основной части населения, производственных и социально-бытовых объектов, берет свое начало с первой крупномасштабной кампании по укрупнению сельскохозяйственных артелей. Ее реализация в Тамбовской области имела свои отличительные особенности [1].

Первый этап кампании по укрупнению колхозных хозяйств начался летом 1950-го после выхода постановления ЦК ВКП(б) от 30 мая 1950 года «Об укрупнении мелких колхозов и задачах партийных организаций в этом деле» [14, 214-217]. В этой связи заслуживает внимания «План организационно-партийной и массово-политической работы на период подготовки и проведения укрупнения мелких колхозов Волчковского района в 1950 году», наглядно раскрывающий механизм проводимых преобразований [3, д. 238, л. 6-8 об.]. Значительное место отводилось агитационно-пропагандистской работе среди колхозного крестьянства. До проведения общих колхозных собраний в бригадах, на животноводческих фермах, по десятидворкам проводились беседы на тему: «Укрупнение мелких колхозов – путь к новому расцвету сельского хозяйства» (использовался материал из газет «Правда» от 25 июня 1950 г., «Тамбовская правда» от 27 июня 1950 г.). В Волчковском районе (ныне часть Мордовского и Петровского районов) до укрупнения было 92 колхоза, после преобразований осталось 24 [Там же, л. 17].

На 2-м пленуме Тамбовского обкома ВКП(б) 28-30 сентября 1950 года были подведены итоги работы по укрупнению мелких колхозов. Из 3135 колхозов, имевшихся в области, объединилось в течение лета 1950-го 2917 мелких артелей. В результате их объединения было создано 887 крупных колхозных хозяйств [8, д. 7719, л. 4]. Преобразования не затронули лишь 2,3% колхозов (73), которые считались крупными [Там же, д. 7721, л. 4]. Если в целом по стране за 1950 год количество колхозов сократилось в 2,1 раза [18], то в Тамбовской области по инициативе местного руководства эта кампания проводилась наиболее форсированными темпами. К 1 января 1951 года в области насчитывалось 1042 колхоза, а к осени 1952-го их осталось 968 [13, с. 76].

В ряде районов в короткие сроки произошло почти четырехкратное сокращение колхозных хозяйств. Так, в Глазковском районе (ныне часть Мичуринского района) до укрупнения было 66 колхозов, после укрупнения осталось 17 (объединяли 38 населенных пунктов) [2, д. 266, л. 55]. Во многих районах сельхозартели объединялись по территориальному признаку – один колхоз на один сельсовет [Там же, л. 27]. В Избердеевском (ныне Петровском) районе из 124 мелких колхозов было создано 32 крупных [8, д. 7721, л. 11]. В Инжавинском районе 86 мелких хозяйств были объединены в 22 укрупненных [7, д. 403, л. 1]. В Ржаксинском районе из существовавших 90 колхозов фактически было укрупнено 87, объединенных в 25 хозяйств [8, д. 7721, л. 125]. В Сампурском районе 113 колхозов из 115 подверглись объединению, в результате которого образовались 33 крупные сельхозартели [Там же, л. 177].

В постановлении 2-го пленума Тамбовского обкома ВКП(б) от 30 сентября 1950 года «Об итогах работы по укрупнению мелких колхозов и дальнейших мероприятиях по организационно-хозяйственному укреплению объединенных колхозов» наряду с хозяйственными задачами предлагалось районному партийно-советскому руководству при разработке перспективных «наметок» развития укрупненных колхозов на ближайшие годы обратить особое внимание на проведение необходимых мер по благоустройству колхозных сел, на строительство в каждом укрупненном колхозе типовых детских садов и площадок, культурных полевых станов на отдаленных полях, домов сельскохозяйственной культуры, общественных бань. В связи с выше намеченным произвести «сселение в ближайшие два года колхозных дворов из мелких поселков в единые крупные села» [Там же, д. 7719, л. 13].

В ряде районов местное руководство с энтузиазмом принялось за очередное «социалистическое переустройство» села. «Интересы крупных колхозов настоятельно требуют, чтобы разрозненность и разбросанность поселков и деревень от центральных усадеб колхозов и центров административного управления колхозов самым решительным образом и в короткий срок была бы ликвидирована» (из отчета Глазковского райкома ВКП(б) в Тамбовский обком партии от 31 декабря 1950 г.) [2, д. 266, л. 55 об.]. В Глазковском районе предполагалось переселить к центральным усадьбам колхозов 13 поселков и деревень (445 хозяйств). Это следующие населенные пункты: по Бибиковскому сельсовету – поселки Хоботец и Зеленый уголок, расположенные от центра колхоза «Красный Октябрь» на расстоянии 7 и 3 километров с количеством 45 и 21 дворов соответственно; по Вырубовскому сельсовету – деревни Богоявленское и Ново-Иван-Вырубово, расположенные от центра колхоза имени Буденного на расстоянии 3 и 4 километров с количеством 60 и 61 хозяйство соответственно; по 2-му Глазковскому сельсовету – поселок Дубрава, расположенный от центра колхоза имени Ленина на расстоянии 10 километров с количеством 20 дворов; по Гомзяковскому сельсовету – поселок Монтвидово и деревню Долгиновка, расположенные от центра колхоза «Большевик» на расстоянии 6 и 3 километров с количеством 54 и 43 дворов соответственно; по Желановскому сельсовету – деревни Старая Андреевка, Ржевка и Сурчино, расположенные от центра колхоза «Красное знамя» на расстоянии 4-6 километров с количеством 32, 48 и 37 дворов соответственно; по Изосимовскому сельсовету – поселок Новосельцы, расположенный от центра колхоза имени Ильича на расстоянии 3 километров с количеством 7 дворов; по Красивскому сельсовету – поселок Ульяновка, расположенный от центра колхоза «Коммунар» на расстоянии 8 километров с количеством 6 дворов; по Никольскому сельсовету – поселок Красивый, расположенный от центра колхоза имени Ворошилова на расстоянии 2 километров с количеством 10 дворов [Там же, л. 55 об.-56 об.].

Граждановские райком ВКП(б) и раийисполком после укрупнения колхозов наметили сселить 21 населенный пункт (520 дворов), мотивирую тем, что «разбросанность населенных пунктов не представляет возможности правильно организовать труд в крупных колхозах, а также усложняет руководство правления колхоза». Всего в Граждановском районе (ныне часть Бондарского и Кирсановского районов) на тот момент насчитывался 51 населенный пункт [11, д. 94, л. 26].

В Алгасовском районе (ныне часть Моршанского) в 1950 году намечалось сселить мелкие поселки Барановка, Смирное Новотомниковского сельсовета, Надежденка (Надежда) Дьячинского сельсовета и Бутырки Рыбинского сельсовета в крупные колхозные поселки [6, д. 376, л. 26]. В Ламском районе (ныне часть Сосновского) за два года (1951-1952) было намечено сселить 28 мелких населенных пунктов (1102 двора). На тот период в Ламском районе насчитывалось 64 населенных пункта [4, д. 912, л. 36].

В скором времени экономическая целесообразность проводимых мероприятий оказалась весьма сомнительной. В информации Граждановского райкома ВКП(б) в Тамбовский обком партии от 26 декабря 1950 года о выполнении постановления ЦК ВКП(б) по вопросу объединения мелких колхозов отмечалось: «…распыленность поселков в значительной мере препятствует правлениям колхозов в руководстве по налаживанию организации труда, осуществлению контроля за выходом на работу колхозников…» [11, д. 94, л. 18, 19].

В январе – феврале 1951 года проводились проверки состояния укрупненных колхозов в связи с подготовкой к весеннему севу. Так, 23-24 февраля 1951 года была проведена проверка состояния укрупненного колхоза «Коммунар» Красивского сельсовета Глазковского района. Укрупнение колхоза произошло 13 июля 1950-го из четырех колхозов Красивского сельсовета. В укрупненном колхозе имелось 311 дворов с числом трудоспособного населения 353 человека, из них 122 находились в отходничестве (работали в МТС, железнодорожном транспорте и советских учреждениях). Пахотная площадь укрупненного колхоза составляла 3374 гектара. Колхоз не выполнил плана по вспашке зяби на 42,5%, по севу озимых на 16% [2, д. 296, л. 21]. Колхоз имел 4 фермы. Из имеющихся 175 голов крупного рогатого скота только 20 голов были средней упитанности, остальные ниже средней и истощенные. Из 290 голов овец 260 были ниже средней упитанности и истощенные. Несколько лучше обстояло положение с лошадьми и свиным поголовьем [Там же, д. 7719, л. 22, 22 об.].

Практически во всех 44-х фондах сельских районных комитетов КПСС / КП РСФСР имеются справки об экономическом состоянии колхозов, датированные августом 1950 и февралем-мартом 1951-го – непосредственно после укрупнения и через полгода после проведенной кампании. По каждому колхозу справки содержат следующие сведения: о количестве земли (в т.ч. пашни, лугов, пастбищ, садов, лесопосадок), дворов с наличием в них трудоспособных; о количестве полеводческих, строительных, садово-огородных, животноводческих, кормодобывающих бригад; о состоянии животноводства (численности крупного рогатого скота, лошадей, свиней. овец, птицы), о производственных и подсобных предприятиях (мельницы, крупорушки, шерсточесалки, кузницы, кирпичные заводы), ирригационных сооружениях, электростанциях; сельскохозяйственных машинах и инвентаре; принятом севообороте полевой и луговой площади с чередованием культур; основных итогах работы колхоза за прошедший год, урожайности зерновых культур, подсолнечника, сахарной свеклы, махорки, канатника, картофеля, корнеплодов; о посеве озимых и подъеме зяби, обеспечении семенами (в процентах к потребности); оплате труда колхозников (выдаче на один трудодень зерна, картофеля, денег); о количестве колхозников, не принимавших участие в колхозных работах и не выполнивших минимума трудодней, в т.ч. подростков (от 12 до 16 лет); о руководящих кадрах (председателе, секретаре партийной организации, агрономе) [5, д. 670, л. 2-6].

Как свидетельство стихийного протеста против укрупнения колхозов – это резкое увеличение числа колхозников, не выработавших установленного минимума трудодней, в сравнении с соответствующим периодом прошлого года, например, по районам: Ламский (18,5 %), Лысогорский (21,6 %), Никифоровский (21,7 %), Первомайский (25,2 %), Платоновский (19,5 %) [8, д. 7721, л. 10]. В 1952 году 19,4 % трудоспособных колхозников (или 56 тыс. от общего числа) не выработало минимума трудодней [Там же, д. 7919, л. 157].

На заседании бюро Тамбовского обкома ВКП(б) 6 апреля 1951 года после обсуждения закрытого письма ЦК ВКП(б) «О задачах колхозного строительства в связи с укрупнением мелких колхозов» среди главных ошибок, допущенных в этой работе, отмечались: «Вместо того, чтобы сосредоточить все силы и средства колхозов и МТС на решение главной задачи в сельском хозяйстве – дальнейшее повышение урожайности и всемерное развитие общественного животноводства при одновременном росте его продуктивности, эти [партийные и советские] работники [областных и районных организаций] занялись разработкой различных планов массового сселения деревень в крупные колхозные поселки. Областное управление землеустройства и севооборотов при разработке проектов землеустройства укрупненных колхозов исходило из необходимости в ближайшие годы массового сселения мелких поселков и колхозных дворов. При разработке перспективных планов развития колхозов, а также при разработке схем центральных колхозных усадеб также предусматривалось массовое сселение и даже переустройство быта колхозников» [Там же, д. 8330, л. 3]. Критикуя «потребительский подход к вопросам колхозного строительства, без учета собственных материальных и производственных возможностей», властные структуры тем самым отказали селу в получении государственной помощи. «Новое культурно-бытовое строительство проводить в соответствии с теми ресурсами, которыми располагает общественное хозяйство» (из протокола 2-го пленума Бондарского райкома ВКП(б) от 10 апреля 1951 года) [5, д. 648, л. 11, 12].

Красноречивые факты о «колхозных ресурсах» изложены в докладной записке начальника областного управления по строительству в колхозах С. А. Ершова в обком КПСС и облисполком от 17 марта 1956 года: «Почти ничего не сделано по благоустройству преобладающего большинства сел. В 1953 году колхозники построили 960 домов, в 1954 году – 1811 и в 1955 году – 3677 домов. Многие жилые дома колхозников до такого уровня амортизировались, что жить в них становится опасно. К тому же еще имеет место, когда целые семьи колхозников проживают в землянках. Как правило, колхозники строят дома из самана, глинобита, в некоторых местах из камня и с использованием остатков разбираемого старого дома. Во многих случаях работу ведут кооперативно. Объединено две-три семьи изготовляют саман, подвозят глину и песок, кладут стены, поэтому на строительство у них расходуется средств очень мало… Не только застройщику, но и на ремонт печи колхознику негде купить кирпича. Стоимость кирпича, продаваемого от разбора старых помещений, достигает до 150 руб. за сотню». [8, д. 10619, л. 34, 37]. По мнению областного управления по строительству в колхозах, «серьезной роскошью считается строительство домов чисто из дерева, так как использование дерева в качестве стенового материала запрещено законом в Тамбовской, Воронежской, Курской и других безлесных областях» [Там же, л. 36]. Только постановлением 8-го пленума Тамбовского обкома КПСС от 29 октября 1969 года «Об опыте работы и дальнейших задачах партийных организаций по разработке и осуществлению планов социального развития коллективов трудящихся в колхозах и совхозах области» была поставлена задача – к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина полностью завершить электрификацию тамбовских сел [10, д. 7, л. 6].

Новый виток кампании по укрупнению колхозов развернулся во второй половине 50-х годов. Ее динамика в Тамбовской области выглядит следующим образом: по состоянию на 1 февраля 1955 года в области насчитывался 901 колхоз [Там же, д. 10229, л. 4.), на декабрь 1958 – 529, на декабрь 1960 – 292 колхоза [17, с. 36].

Следующий этап в «раскрестьянивании» деревни связан с усиленным преобразованием колхозов в совхозы, где колхозник должен перейти в положение наемного рабочего. «У работников совхозов, имеющих огороды и скот, проявляется двоедушие: с одной стороны – интересы государства, с другой – интересы личного хозяйства и коровы… Вместо индивидуальных огородов нужно создавать совхозные огороды, выращивать дешевые овощи и продавать их рабочим по льготным ценам» (из стенограммы 5-го пленума Тамбовского сельского обкома КПСС от 4 декабря 1963 г.) [12, д. 25, л. 31]. В 1960 году по решению Совета Министров РСФСР в Тамбовской области на базе 84-х так называемых «экономически слабых» колхозов было создано 22 совхоза-гиганта [Там же, л. 28]. Так, совхоз «Суренский» Никифоровского района располагал 25,5 тыс. гектаров земли, на его территории находилось 17 сел и деревень [Там же, л. 75]. Совхоз «Орловский» Тамбовского района имел 11797 сельхозугодий, на его территории располагалось 24 населенных пункта [Там же, д. 170, л. 28].

5-й пленум Тамбовского обкома КПСС 4 декабря 1963 года, рассматривая Записку первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева от 31 июля 1963 года «О некоторых вопросах подъема экономики отстающих колхозов и совхозов», отмечал: «Многие бывшие колхозники, а теперь рабочие живут главным образом за счет непомерно раздутых личных хозяйств, в общественном производстве почти не участвуют» [Там же, д. 25, л. 29]. В результате началась кампания по сокращению размеров личных подсобных хозяйств сельских жителей.

Следующий этап непродуманного реформирования деревни пришелся на конец 1960-х годов. XXIII съезд КПСС поставил важнейшую социальную задачу – преодолеть существенные различия между городом и деревней [15, с. 34]. Начали составляться грандиозные планы по коренному переустройству села, его облика и быта. Постановление бюро Тамбовского обкома КПСС и облисполкома от 25 ноября 1968 года «О мерах по выполнению постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 12 сентября 1968 г. № 728 "Об упорядочении строительства на селе"» нацеливало на ускорение работы по разработке проектов планировки и застройки поселков в совхозах и колхозах [9, д. 961, л. 18-21]. По состоянию на ноябрь 1968-го из 112 совхозов только 54 имели генпланы центральных усадеб, из 298 колхозов – лишь 21 [Там же, л. 19]. Была поставлена задача в области сельского строительства – «постепенное преобразование населенных пунктов в благоустроенные поселки с хорошими жилищными и культурно-бытовыми условиями, удовлетворяющими запросы сельского населения, и соответствующими производствами, позволяющими создать все условия для высокопроизводительного труда сельских тружеников и интенсивного развития сельскохозяйственного производства» [Там же]. Но в постановлении речь шла только о составлении проектов планировки и застройки перспективных населенных пунктов, были определены колхозы и совхозы для комплексного экспериментально-показательного строительства современных жилых поселков [Там же, л. 20].

Документы фондов Тамбовского областного и районных комитетов КП РСФСР содержат также информацию о благоустройстве населенных пунктов в связи с выполнением постановлений бюро Тамбовского обкома КПСС, облисполкома и облсовпрофа от 26 октября 1967 года «Об итогах соревнования-конкурса на лучшее благоустройство городов, районных центров и сельских населенных пунктов в честь 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции» [Там же, д. 652, л. 33-34], от 4 июля 1968 года «Об областном соревновании-конкурсе на лучшее благоустройство городов, районных центров и сельских населенных пунктов в честь 100-летия со дня рождения В. И. Ленина» [Там же, д. 939, л. 55-57], постановления бюро Тамбовского обкома КПСС от 6 января 1969 года «О состоянии работы по социальному планированию и организации управления социальными процессами на селе» [10, д. 10, л. 5-6].

По условиям конкурса оценивались: выполнение планов капитального строительства, ремонта и благоустройства жилья, учебных заведений, дошкольных медицинских и культурно-просветительных учреждений, спортивных сооружений, предприятий торговли и общественного питания, коммунального хозяйства и бытового обслуживания; работа по благоустройству, закладке парков и скверов, посадке деревьев, кустарников и цветов на улицах, территориях домовладений, предприятий, школ, больниц и учреждений. Сельские населенные пункты оценивались за содержание в исправном состоянии дорог, мостов, плотин, прудов, водопроводов и колодцев, соблюдение планировки при застройке села, за строительство домов по типовым проектам и хорошую реконструкцию старых домовладений, хороший внешний вид и санитарное состояние села, побелку домов, покраску палисадников, озеленение и посадку цветов на улицах, территориях школ, детских и медицинских учреждений, клубов и библиотек, ферм и полевых станов, за обеспечение благоустройства и содержания в порядке кладбищ и мест захоронения участников становления Советской власти, установление обелисков в память погибших в Великую Отечественную войну [9, д. 939, л. 58-60].

Таким образом, документы фондов ГАСПИТО содержат многоплановую информацию по социально-экономической жизни тамбовской деревни в советский период истории. В том числе их изучение поможет в реализации актуальной идеи тамбовского краеведа Н. В. Муравьева создать «Картотеки Памяти» об исчезнувших населенных пунктах Тамбовской области с кратким описанием каждого [с. 15].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Васильев, М. С. Неперспективные села и преобразование колхозов в совхозы в 1950-х – начале 1960-х гг. (по материалам Тамбовской области) [Электронный ресурс] // Власть. 2012. № 2. С. 161-164 – . – Электрон. данные. – Режим доступа : //https://cyberleninka.ru/article/v/neperspektivnye-sela-i-preobrazovanie-kolhozov-v-sovhozy-v-1950-h-nachale-1960-h-gg-po-materialam-tambovskoy-oblasti/, свободный. – Загл. с экрана. – Просм. 08.09.2017.

2. Государственный архив социально-политической истории Тамбовской области (ГАСПИТО). Ф. П-68. Оп. 1.

3. ГАСПИТО. Ф. П-134. Оп. 1.

4. ГАСПИТО. Ф. П-164. Оп. 1.

5. ГАСПИТО. Ф. П-577. Оп. 1.

6. ГАСПИТО. Ф. П-632. Оп. 1.

7. ГАСПИТО. Ф. П-965. Оп. 1.

8. ГАСПИТО. Ф. П-1045. Оп. 1.

9. ГАСПИТО. Ф. П-1045. Оп. 2.

10. ГАСПИТО. Ф. П-1045. Оп. 7.

11. ГАСПИТО. Ф. П-2875. Оп. 1.

12. ГАСПИТО. Ф. П-8284. Оп. 1.

13. Есиков С. А. Проблемы тамбовской деревни в первые послевоенные годы (1945-1950 гг.) [Текст] / С. А. Есиков, А. В. Пеньков // История Тамбовского края: век ХХ-й : учеб. пособие / Под ред. А. А. Слезина. – Тамбов : Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та, 2006. – С. 71-82.

14. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986) [Текст]. – Т. 8. 1946-1955. – 9-е изд., доп. и испр. – М. : Политиздат, 1985. – 542 с.

15. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986) [Текст]. – Т. 11. 1966-1970. – 9-е изд., доп. и испр. – М. : Политиздат, 1986. – 574 с.

16. Муравьев, Н. В. Трагедия тамбовской деревни. Краткие сведения о населенных пунктах Тамбовщины, прекративших свое существование в 1940-1992 годах [Текст]. – Тамбов, 2004. – 131 с.

17. Народное хозяйство Тамбовской области [Текст] : стат. сб. / Стат. управление Тамб. обл. [отв. за выпуск В. И. Каменский]. – Воронеж, 1961. – 251 с.

18. Хисамутдинова, Р. Р. Реализация идей Н. С. Хрущёва об укрупнении колхозов в 1950-1953 гг. (на материалах Урала) [Электронный ресурс]. – Воронеж, 1961. – 250 с. – Электрон. данные. – Режим доступа : http://www.km.ru/referats/334779-realizatsiya-idei-n-s-khrushcheva-ob-ukrupnenii-kolkhozov-v-1950%E2%80%941953-gg-na-materialakh-urala/, свободный. – Загл. с экрана. – Просм. 08.09.2017.

19. Центр документации новейшей истории Тамбовской области [Текст] : путеводитель. – Москва : Просветительско-издательский центр «Звенья», 2002. – 440 с.

Секция 1. ОБЪЕКТЫ ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ ОТДЕЛЬНЫХ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ

РАССТРЕЛ В КОЗЛОВЕ МИРНОЙ ДЕМОНСТРАЦИИ 6 ЯНВАРЯ 1918 Г. (ЭПИЗОД БРАТОУБИЙСТВЕННОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ ВРЕМЁН РЕВОЛЮЦИИ 1917 Г.)

В статье проанализирован начальный этап революционных событий 1917 года в г. Козлове.

Ключевые слова: Революция, г. Козлов, г. Мичуринск.

Эпоха русской революции 1917 г. , даже и по прошествии 100 лет с её начала, вызывает неослабевающий интерес. Захватывающе интересна и трагична - в высоком духе античной трагедии – общая картина революции, принесённых ею в российскую жизнь потрясений и изменений. Не менее интересны и подробности, микродетали революционного процесса: лица, события, городской ландшафт, дома и улицы, памятники и кладбища. В советское время эпоха революции раскрывалась с пафосной, официально признанной стороны, где героями были большевики, а те, кто им сопротивлялся – «белые», представители классов и сословий, кадеты, офицеры, даже социалисты разных направлений – эсеры и энесы – обо всех них можно было говорить только с издёвкой, как о людях, справедливо сброшенных с корабля Истории. Разумеется, нельзя было говорить и писать о зверствах ЧК или о красном терроре. И мне не хочется, чтобы мой дальнейший рассказ был воспринят как желание подчернить «светлый» образ революции.

Разделяю стремление тамбовских историков этого периода отечественной истории [Л.Г. Протасов, В.В. Журавлёв, В.В. Канищев, Ю.В. Мещеряков, В.Д. Орлова, см.: №№ 8, 12, 18, 23, 33, 34, 52] представить время революции как трагическое противостояние больших групп людей, одна стояла за конституционный путь развития, другая рвалась к власти любой ценой, вплоть до узурпации, и найти компромисс было невозможно. Оттого так много пролилось крови, а попытка построить бесклассовое общество обернулась таким количеством конфликтов, противостояний, ненужного насилия, что вызывает чувство растерянности. Поэтому и нужны детальные изучения любого заметного события революционной эпохи, дабы картина исторического процесса стала более видной, яркой, чтобы проступали подробности.

Революция 1917 г. и последовавшая за ней гражданская война внесли в жизнь тамбовских городов и сёл много нового, страшного и величественного. Среди них события, которые можно отнести к собственно революционным, в которых проявлялась воля к решительному переустройству российского государства и общества, а также и те события, в которых оформлялось противодействие этому переустройству (т.н. контрреволюция).

Как отмечали авторы книги 1927 года об Октябрьской и революции и гражданской войне в Тамбовской губернии, «в истории контрреволюционного движения губернии было четыре периода: восстание мобилизованных, крестьянские волнения, нашествие Мамонтова и антоновщина» [№ 1, с. 37]. В городе Козлове Тамбовской губернии (с 1932 г. – Мичуринск) также было несколько важных событий, в которых оформилось время революции 1917 г. О некоторых известно больше, хотя и не полно (деятельность штаба Южного фронта в 1919 г., приезды председателя Реввоенсовета Л.Д. Троцкого, командующего Южным фронтом П.П. Сытина, членов Военного совета Южного фронта И.В. Сталина и К.Е. Ворошилова, рейд казачьего генерала К.К. Мамонтова в августе 1919 г.), некоторые эпизоды вошли в классику советской литературы (рейд Мамонтова описан в романе К.А. Федина «Необыкновенное лето»). О некоторых эпизодах, таких, как деятельность Козловской ЧК или деятельность Ревтрибунала в Козлове, восстание солдат Козловского гарнизона летом 1918 г. мы по сути ничего не знаем. Существующая научная литература о Революции 1917 г. вспоминает о расстреле мирных граждан г. Козлова в январе 1918 г. только в связи с аналогичными расправами большевиков в Петербурге и в Москве [работы И.С. Ратьковского, В.Д. Колчинского. См.: № 14, 35]. Отдельная работа В.Д. Орловой [№ 23], пробившая брешь в стене молчания, очень ценна. Статья написана более четверти века в 1991 г., в основном в качестве источника использовав публикации газеты «Тамбовский земский вестник» за январь 1918 г. Обратился к событиям в Козлове января 1918 г. и Ю.В. Мещеряков в монографии «Тамбовская губерния в начальный период советской власти» [№ 18], основывая своё изучение на материалах Государственного архива Тамбовской области [фонды губисполкома (Р-1), комиссии по делам бывших красногвардейцев и красных партизан… (Р-1803), губернского ревтрибунала (Р-5201), а также на газетах «Земский вестник» (1917 г.), «Тамбовская правда» (7 ноября 1922 г.)].

Освещение событий здесь дано с позиций представителей ВРК А.С. Лаврова, И.И. Артёмова, Т.Е. Шельдяева, Т.И. (укрылся за инициалами), Н.В. Дроздова. Между тем за пределами исследования остались материалы козловской прессы, сохранившей многие имена участников событий: политических деятелей (А.С. Лавров, И.И. Артёмов, И.К. Тузлуков, Е.В. Соболева, Бараб-Тарлэ, А.И. Калабин, Н.А. Верещагин, В.П. Калмыков ), журналистов (П.Ю. Третьяков, В. Ликин, Б.В.), солдат (Серебряков, Комобяков), частных лиц (в том числе жертв расстрела), а также событий (в том числе заседания Козловского Совета с расследованием событий 6 января).

До поры до времени только к устной истории принадлежал эпизод с расстрелом в Козлове мирной демонстрации граждан 6 января 1918 г., которые поддерживали Учредительное Собрание и связывали с его работой надежды на эволюционное развитие своей страны. В частности, об этом страшном эпизоде городской истории рассказывал своим молодым слушателям в своей мастерской на ул. Полтавской в г. Мичуринске, сидя у печки-буржуйки, гениальный художник Сергей Георгиевич Архипов (1897-1991). Разговоры эти происходили в 1980-е годы, когда мэтр-долгожитель вошёл в эпоху воспоминаний, а его мастерская стала в Мичуринске местом культовым: вечерком поговорить с мэтром, услышать его потрясающие рассказы о прошлом (дореволюционный г. Козлов, его люди и дома, мировые войны, художники г. Козлова, народный художник СССР А.М. Герасимов, И.А. Бунин в Козлове и др.) приходили ветеран Великой Отечественной войны художник А.Н. Анфимов (1921–?), художник Л.Д. Тарасов, писатель В.К. Кострикин (1935), поэт и переводчик В.Г. Малахов (1936-1996), его брат музыкант и журналист С.Г. Малахов (1941-1994), художник А.И. Солопов (1941), скульптор Л.М. Гульшин (1946-2002), из более молодых – художники Н.К. Андросов (1949-2015), С.С. Волостных (1962), студент Павлик Барсуков (1966–2014), внук художника Н.Ф. Шишкина, молодой сотрудник музея А.М. Герасимова Н.В. Кострикина. В своей книге об истории города Виктор Кострикин со ссылкой на слышанное им от С.Г. Архипова рассказывает о расстреле 6 января 1918 г. в г. Козлове, а Сергей Георгиевич был свидетелем этого исторического события: «… Манифестация горожан в защиту Учредительного Собрания была встречена пулемётным огнём с балкона дома Иловайского (музыкальная школа № 1) и залпами солдат гарнизона. Оружие было применено по приказу ревкома во главе с председателем Лавровым и его заместителем Артёмовым» [№ 15].

Эти события открыли эру коммунизма в маленьком провинциальном городе в середине России, который никогда не был взят врагом – ни поляком, ни шведом, ни французом, ни германцем – в силу своего положения вдали от границ Отечества. Первая кровь жителей на улицах города и в его подвалах пролилась только в конце 1917 – начале 1918 гг.

О характере противостояния старой традиционной системы ценностей и новой революционной советской свидетельствуют материалы, опубликованные в 1917- начале 1918 гг. на страницах органа независимой беспартийной демократической мысли «Козловской газеты», «Тамбовского земского вестника» и органов победившей революции - «Известий Козловского Совета Раб., Солд. и Кр. Депутатов», «Солдата и Рабочего». В центре стоял вопрос об отношении к Учредительному Собранию, единственному легитимному органу народовластия в конце 1917– начале 1918 гг. Л.Г. Протасов справедливо отмечал, что «корень … вопроса не в том, как и почему была разогнана учредительная власть, а в том, почему она при всей легитимности оказалась беззащитной и беспомощной перед явной её узурпацией в свободной стране» [34, с. 7].

В статьях козловских журналистов сохраняется накал страстей, вызванный противостоянием консервативных и радикальных сил в российском обществе, неожиданным насильственным захватом власти в Петрограде 25-26 октября 1917 г. большевиками, ожиданием работы Учредительного Собрания и его незаконным роспуском большевиками после одного дня работы 5 января 1918 г. С увещанием в адрес вождей революции и рядовых её участников на страницах «Солдата и Рабочего» выступил великий французский писатель и гуманист Ромен Роллан. Он благодарил за самоотвержение и подвиг, пытался остудить горячие головы радикалистов: «Да будет ваша Революция революцией великого народа, здоровой, братской, человеческой. Да избегнет она тяжких ошибок, в которые впали мы. Но прежде всего будьте едины ! Пусть наши старые ошибки послужат вам уроком» [ № 38]. В этих словах французского гуманиста определён мировой масштаб русской Революции 1917, высказаны надежды на её осуществление и предупреждения о возможных препятствиях и ошибках. Ход Революции и её результаты полностью подтвердили давнее пророчество Р. Роллана.

Конфликт между сторонниками эволюционного и революционного развития России оказался неразрешимым с помощью парламентских способов и вылился в кровавое столкновение. Известный городской публицист П.Е. Третьяков (редактор-издатель «Козловской газеты») в статье «Новый год» в первом номере «Козловской газеты» за 1918 г. пытался передать сложные чувства человека, вместе со страной переживающего рубежный исторический момент: «Когда берёшь отдельные данные из завоеваний в разных областях общественно-государственной жизни, например, свобода слова, печати, свобода совести, собраний, стачек, переход земли в руки трудового народа, республиканский строй и проч., и проч., в итоге предвидится социальный рай, а когда станешь суммировать всё это, то вместо «социального рая» получается беспросветная, дикая, бессмысленная анархия, вместо ясного голубого неба «социального рая» глаза застилает кошмарный угар, отравляющий кровь, парализующий нормальную работу сердца и мозга. (…) Даже то, что казалось завоеванием, что, по-видимому, было близко к осуществлению, в конце концов погублено и уничтожено безумным фанатизмом одних, бездарностью и глупостью других, предательством третьих и, наконец, беспросветной темнотой четвёртых» [№ 43].

В «Козловской газете» от 6 января 1918 г. появилась статья П. Третьякова, в которой осуждалась попытка построить в г. Козлове Союз защиты Учредительного Собрания на основе только социалистических партий, т.е. без тех партий, которые раньше всех заявили о необходимости провести Учредительное Собрание и более всего старались приблизить его созыв – партия кадетов [№ 47].

В статье П.Ю. (возможно, что это тот же П.Е. Третьяков – В.А.) «Социализация или экспроприация ?» в том же номере «КГ» от 6 января 1918 г. автор сообщает о возмутительных фактах насильственной экспроприации козловскими большевиками трёх электротеатров, табачной фабрики Полянских в Козлове, фабрики Шанина в Богоявленске, гостиницы Иловайского «Гранд-Отель», об их намерении обложить неустановленным налогом козловских торговцев мясом. Успех этих насильственных изъятий автор связывает с апатией мещанина, который ломится в электро-театр, отнятый у Полякевича большевиками, так же, как ломился и раньше, «который за фунт сахару продаёт душу и Полякевичу, и большевику, и чёрту». Вывод журналиста: «всякий народ достоин своей участи» [№ 24].

На 34-м заседании Козловской городской думы 23 декабря 1917 г. прозвучал доклад о том, что в конце 1917 г. в Козлове по постановлению ВРК захвачены большевиками гостиница Гранд-отель, электро-театры «Современный», такой же участи подверглись «Художественный» и Театр Разумных Развлечений. Кинотеатру «Современному» предъявлено требование отдавать 50 % от чистого дохода, потом сумму снизили до 40 %. «Городской голова докладывает, что комитет покушался захватить магазин Полянских, но управа отстояла его, т.к. из него населению раздаётся мануфактура. Управа также пыталась отстоять и «Гранд-отель», как обслуживающий общественные интересы, но всё старание ея было пока безуспешным». Служащие в «Гранд-Отеле» 20 жителей Козлова ходатайствуют оградить гостиницу от захвата. «Дума после ряда речей единодушно постановила всеми зависящими от нея мерами бороться с подобными захватами» [№ 50].

В канун Нового 1918 г. 30 декабря 1917 г. Козловская дума провела 35-е очередное собрание. Председательствовала Е.В. Соболева. Первым вопросом был рассмотрен вопрос о защите Учредительного собрания. Докладчик Л.А. Фейгельсон в докладе руководствовался инструкцией Московского Союза, которая предлагала создать Союз на основе социалистических партий, исключив из Союза заранее партию национальной свободы (кадеты). Эту партию таки и не включили. Тогда её представитель известный в Козлове доктор Ф.И. Малов заявил, что его партия не настаивает на своём участии в Союзе, но может использовать своё право на защиту Учредительного Собрания вне рамок Союза. Для защиты УС как крайняя мера предложена забастовка. Гласный думы А.И. Калабин сообщил, что забастовка начнётся по сигналу Московского Союза защиты УС. Забастовка может быть и на железной дороге, как на Козловском участке, так и всероссийская. Представитель железнодорожного исполкома Козловского узла Романов сообщил, что частичная железнодорожная забастовка не имеет смысла, что Козловский узел забастует только в том случае, если «будет объявлена забастовка н всех дорогах». С.Г. Гетманов был удивлён тем, что забастовку поддерживают гласные правого крыла и отрицают представители демократических организаций. Первое заседание Союза назначено было собраться 3 января 1918 г. [№ 51].

11 декабря 1917 г. Декрет СНК РСФСР «Об аресте вождей гражданской войны против революции» объявил партию народной свободы вне закона, им нельзя было участвовать в работе Учредительного Собрания. Наперекор этому произволу в «Козловской газете» от 14 января 1918 г. было дано слово кадетам: «Оно (Учредительное Собрание –В.А.) должно явиться единственным законным и полновластным хозяином Русского государства». [№ 26,с. 3]. Партия НС выступала против самодержавия, она и против большевиков, узурпирующих власть. Н.А. Верещагин в работе УС видел гарантию нормального развития любимой стран и призывал сограждан к подвигу во имя будущего России : «Граждане, все как один стойте за Учредительное Собрание, хотя бы вам пришлось лечь мёртвыми под выстрелами его врага!» [№ 6, с. 3].

В номере от 24 января 1918 г. П. Третьяков опубликовал статью «Что у нас – революция или позорный всероссийский погром ?» По-видимости, это название и дало ВРКому право назвать статьи «КГ» погромными в своём постановлении о закрытии газеты. В статье – замечательный анализ крушения царской власти, деятельности Временного правительства и подрывной работы социалистов, которые только и жаждали разгрома страны. «…власть, парализованная войной, оказалась бессильной удержать в повиновении антигосударственные элементы, и начался позорнейший всероссийский анархический погром, а не революция» [№ 49]. Последний номер «КГ» от 26 января 1918 г. также был наполнен неприятными для большевиков материалами, в т.ч. здесь воззвание патриарха Московского и всея Руси Тихона. Одна из заключительных идей Тихона – надо защищать Церковь и не жалеть себя: «А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовём вас, возлюбленные чада Церкви, зовём вас на эти страдания вместе с собою словами Св. Апостола: «Кто ны разлучит от любве Божия? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч ? (Рим., 8, 35).А вы, братие архипастыри и пастыри, не медля ни одного часа в вашем духовном делании с пламенной ревностью зовите чад ваших на защиту попираемых ныне прав Церкви Православной…. И врата адова не одолеют ю». [№ 27].

Не удивительно, что новой Советской власти надоели резкие негативные оценки своей неутомимой деятельности по подчинению жителей Козлова новым порядкам и правилам жизни, исходившие со страниц «Козловской газеты». 31 января 1918 г. в «Известиях Козловского Совета раб., солд. и крест. депутатов» под рубрикой «Местная жизнь» первой и единственной новостью значилось «Закрытие «Козловской газеты». Вот текст этой маленькой заметки, свидетельствующей, что большевики справились с печатным инакомыслием: «Постановлением военно-революционного комитета закрыта «Козловская газета» за статьи погромного характера» [№ 9]. Защита конституционного строя, пропаганда будущей деятельности законного органа народовластия – Учредительного Собрания – всё это было расценено большевиками-захватчиками как погром. Начиналось советское Зазеркалье.

Козловские журналисты были не одиноки в таких уничтожающих оценках первых шагов Советской власти. Жестокими инвективами в адрес Ленина, Троцкого были наполнены статьи М. Горького из его цикла «Несвоевременные мысли» (1917-1918), дневниковые записи И.А. Бунина тех же лет из цикла «Окаянные дни», его лекция «Великий дурман». Поэт – имажинист Рюрик Ивнев (М.А. Ковалёв, 1891-1981) 15 декабря 1917 г. слушал лекцию лидера эсеров В.М. Чернова в Манеже Гренадёрского полка в Петрограде, и вот что он записал после лекции: «Большевизм – это самодержавие наизнанку, это хуже самодержавия. Царское самодержавие – это была держава «белой кости», а большевизм – это держава «хама»,ничего общего не имеющего ни с «обездоленными», ни с «угнетёнными». Ужасный жандармский дух, удушье» [№ 10]. Кстати, ряд статей М. Горького печатался и в газете «Солдат и Рабочий». После неудавшейся большевистской попытки переворота в июле 1917 г. была опубликована статья М. Горького «Несвоевременные мысли» с изложением его позиции. Отвечая на вопрос, кто виноват в этих событиях, великий писатель говорил так: «Я не сыщик, я не знаю, кто из людей более повинен в мерзостной драме. Я не намерен оправдывать авантюристов, мне ненавистны и противны люди, возбуждающие тёмные инстинкты масс… (…) Однако главнейшим возбудителем драмы я считаю не ленинцев, не немцев, не провокаторов и тайных контр-революционеров, а более злого, более сильного врага – тяжкую российскую глупость» [№ 7, с. 2]. Иными словами, по Горькому, радикализм – это бескультурье, отсутствие исторического чутья.

Прямо противоположные оценки и суждения раздавались со стороны руководителей новой власти в г. Козлове. Один из них А. Суздальцев в статье «Экономические итоги революции» утверждал: «В тяжёлой безрадостной обстановке встречает народное хозяйство Новый год. Враги возрождения России готовы приписать это положение политике революции. (…) Конечно, никакой государственный переворот не может пройти совершенно безболезненно для народно-хозяйственной жизни. (…) Требуется время, чтобы можно было привести в нормальное состояние взбаламученное море экономической действительности» [№ 41].

Коммунистический журналист Б.В. в своей статье «Учредительное собрание» [№ 5] развенчивает надежды многих граждан на открытие и деятельность Учредительного Собрания, наклеивает отталкивающие ярлыки, чтобы быстрее привлечь на свою сторону сомневающихся граждан. Главная цель автора: показать обречённость Учредительного собрания и приучить к мысли, что только Советы спасут Россию: «Советы – это жизненный нерв, позвоночный хребет организации российской революции» [№ 5].

В номере «Солдата и рабочего» от 10 января 1918 г. задним числом опубликована «Резолюция» полкового комитета 64-го полка, вынесенная на экстренном заседании 5 января. Документ раскрывал механизм подавления народной демонстрации 6 января. В этой «Резолюции» выражались «полное доверие и поддержка народным комиссарам» и их представителям – Советам солдатских депутатов. Полковой комитет заявлял о том, что солдаты полка «не могут откликнуться» на призыв исполнительного бюро Козловского союза защиты Учредительного Собрания принять участие в демонстрации граждан Козлова 6 января с лозунгом «Вся власть Учредительному Собранию». Полковой комитет заявил, что признаёт власть народных комиссаров как власть трудового народа , которую солдаты «будут защищать с оружием в руках». Последний пункт резолюции ставит точки над И: «Готовы по первому требованию Козловского военно-революционного комитета выступить для подавления контр-революционного выступления». «Все будут в сборе и в ожидании распоряжений военно-революционного комитета» [№ 36]. Подписали резолюцию Председатель Серебряков и секретарь Комобякин. Эти лица и взяли, таким образом, на себя ответственность за расстрел мирных граждан, в которых они увидели не таких же, равных себе, граждан свободной России, а «контр-революционных» элементов, подлежащих расправе.

Итак, всё становится на свои места: 5 января в Таврическом дворце большевики разгоняют Учредительное собрание, в тот же день совещаются козловские большевики по поводу демонстрации 6 января, и солдатский комитет 64-го полка также совещается 5 января, принимает решение выступить с оружием в руках по приказу военно-революционного комитета на подавление контр-революционного выступления. И долго искать его не было нужды: на 6-е января намечалась демонстрация граждан Козлова, которая готовилась не без ведома Союза защиты учредительного собрания, вот эту демонстрацию в защиту государственности российской и выдали за контр-революционное мероприятие.

Утром 6-го января 1918 г. в Покровском соборе была отслужена литургия, после которой православный народ с хоругвями и плакатами в поддержку УС двинулся от Соборной площади через Базарную, Ильинскую, Вознесенскую и Московскую площади к узкой горловине улицы Московской, где его и поджидала команда в серых шинелях с красными бантиками. А на балконе дома М.Д. Иловайского (или на чердаке) залёг пулемётчик. На соединение с этой колонной вышли рабочие-железнодорожники, которые у городской тюрьмы при повороте на ул. Московскую также были обстреляны и рассеяны.

Можно представить себе чувства козловских обывателей, когда по ним застрочил пулемёт и защёлкали пули. Паника, крики, предсмертные вопли !

Расстрел рождает много вопросов, на них пока нет вразумительных ответов, хоть и прошло уже 100 лет с момента этих кровавых событий.

В «КГ» от 14 января 1918 г. дана заметка о похоронах одной из большого ряда жертв 6 января: «Тихо двигается печальная похоронная процессия. Несут в вечную обитель жертву дикой озверелой толпы обманутых и развращённых до мозга костей безумцев. Она была сельская учительница. Делу просвещения тёмной деревенской массы она посвятила свои лучшие молодые годы, отдаваясь любимому делу со всем пылом молодой души. На своём пути похоронная процессия встречает партию пленных австрийцев – людей, чуждых покойной не только по национальности, но, может быть, и по вере. Пленные, поравнявшись с процессией, останавливаются, отдают по-военному честь покойной и продолжают свой путь. Подходит процессия к казарме русских солдат, и, Боже мой! Какой отвратительной площадной бранью проводили русские солдаты невинную жертву свою… Мать и сестру этой невинной жертвы после этого отправили в больницу душевно больных. Вот они каковы будущие обитатели «социального рая». Что она им сделала ?» [№ 32].

«Козловская газета» в номере от 17 января 1918 г. поместила две статьи о диком расстреле мирных граждан Козлова. Никогда в истории города не было ничего подобного ! В статье В. Ликина «Чёрный террор» подробно рассказано как о самом событии (расстрел мирной демонстрации), так и высказана оценка «народолюбия» большевиков-узурпаторов : «В день св. Крещения 6 января организация, именующая себя Козловским военно-революционным комитетом большевиков, показала своё настоящее лицо. В этот день была назначена мирная демонстрация сторонников Учредительного Собрания. От «военно-революционного комитета» было выпущено воззвание «к товарищам рабочим и солдатам», которые приглашались не участвовать в этой демонстрации: пусть буржуи и их приспешники будут одиноки и продемонстрируют своё бессилие» - так заканчивалось это воззвание. Никаких запрещений и предупреждений в применении к демонстрантам вооружённой силы со стороны «большевиков» сделано не было. К 12-ти часам на площадь к городскому собору собралось тысячи две-три мирных граждан, среди которых были женщины, дети, много учащихся и солдат, говорили речи, приветствовали грядущее Учредительное Собрание. От штаба «военно-революционного комитета», находящегося в захваченной путём насилия гостинице «Гранд-Отель», к манифестации прискакали несколько вооружённых конных солдат, взяли ружья на перевес, и, постояв так некоторое время, ускакали обратно к своему «штабу». Когда манифестанты близко подошли к зданию «Гранд-Отеля», из него выбежали несколько человек в солдатской форме, рассыпались в цепь и по знаку, сделанному находящимся в среде манифестантов солдатом, открыли стрельбу. В то же время из окна быв. Обществен. Собрания затрещал пулемёт. Многие попадали, послышались крики раненных и умирающих, все кинулись в разные стороны, ища спасение от предательских выстрелов. В то же время от вокзала навстречу манифестантам шла другая такая же мирная процессия железнодорожников, которая так же без всякого предупреждения была встречена предательскими выстрелами у Московской заставы. В результате много убитых, раненых, среди которых есть женщины, дети. Установлено несколько случаев поранений разрывными пулями. И затем весь день и всю следующую ночь раздавались выстрелы обезумевших солдат. Вот голый факт, как он есть. Это самый настоящий чёрный террор, борьба с которым возможна только путём самых крайних, карательных средств, до пригвождения к позорному столбу главарей и вдохновителей этой чёрной сотни включительно. (…) Брататься на фронте с врагами своего Отечества - немцами и расстреливать у себя на родине своих же братьев – мирных граждан – какой позор !» [ № 17].

В статье «Они оправдываются», опубликованной в том же номере «КГ» от 17 января орган независимой мысли ведёт полемику с тамбовской партийной газетой «Губернская правда», которая извратила картину происшедшего расстрела. «Не раскаиваются, а оправдываются» - вот позиция тамбовских коммунистов. Как же идёт извращение картины? Коммунисты обличают манифестантов как предателей: «являясь изменниками пролетариата, крестьянства и солдат, хотели, прикрываясь лозунгом защиты Учредительного Собрания, вооружённым выступлением заменить власть советов властью местных самоуправлений, избираемой кроме демократии ещё значительной кучкой и их лакеев – правых эсеров и меньшевиков». Автор «КГ» ставит эти «выдумки» с головы на ноги. В его изложении расстрел выглядел так: «… оказывается, что кровавый кошмар, от которого Козлов не очнулся до сего времени, произошёл не по вине солдат, большевиков и военно-революционного комитета, а по вине самих демонстрантов. (…) Солдаты, оказывается, не расстреливали манифестантов, а только отвечали на выстрелы». Автор спрашивает: «Неужели и убитые учительницы, которые и в руках-то никогда не держали огнестрельного оружия, - были вооружены ?» Если бы манифестанты шли с целью свергнуть Совет с помощью оружия, то «зачем им нужно было брать с собой детей или таких глубоких стариков, как П.Н. Глотов, несший плакат и потом умерший от ран ?». Автор даёт такую оценку произошедшего: «Напасть на мирную манифестацию только за то, что она стоит за Учредительное собрание, которое не к душе большевикам, напасть на безоружных, беззащитных людей без предупреждения, без запрещения демонстрации, убить десятки, ранить сотни людей… Этому нет имени, этого не сделал бы не только политический противник, но не сделал бы дикарь времён варварства. Это – гнусное предательство !» [№ 22].

В «Козловской газете» была опубликована заметка о сборе средств для поддержки семей, потерявших близких в бойне 6 января: «По постановлению думы открыт сбор пожертвований в пользу семей лиц, погибших во время манифестации 6 января ив пользу семей офицеров, погибших и потерявших работоспособность в настоящую войну. Сбор пожертвований по подписным листам производится гласными В.П. Калмыковым, Е.В. Соболевой, Ф.И. Маловым, М.И. Сивяковым, А.Д. Носиковым и И.К. Вайшовилло» [№ 31].

В газете «Тамбовский земский вестник» с ужасом наблюдали за расстрелом мирных манифестантов в разных городах России (Москва, Петроград), особенно за расстрелом жителей г. Козлова. Заметка «В Козлове» рассказала о мирной демонстрации и её расстреле. Среди мер, принятых козловским ВРК, установка пулемёта в здании Совета (угол Московской и Воскресенской (здесь автор ошибся: надо Вознесенской- В.А.). Результат стрельбы по мирным гражданам – около 8 убитых и 15-20 раненых. Со слов очевидца, приехавшего в Тамбов, изложена последовательность событий, в т.ч. рассказано о колонне демонстрантов, шедших от железнодорожных мастерских. Шедший впереди машинист Кузнецов у здания тюрьмы обратился к солдатам с просьбой не идти против рабочих, «ведь рабочие и солдаты – братья». Кузнецов был солдатами убит, толпа сначала легла на снег, по лежачим солдаты продолжали стрелять, кто мог, разбегались в разные стороны. «Трупы убитых остались лежать покрытые красными знамёнами и их в течение двух часов не могли подобрать вследствие продолжающейся беспорядочной стрельбы» [№ 30]. Через три дня газета снова вернулась к расстрелу мирных граждан в Козлове.

В статье «Козловские события» дана более подробная картина происшедшего. Указано, что народ собирался к Собору к 12 часам дня. Сначала состоялся митинг, в котором участвовало 1500-2000 человек, выступали ораторы от эсеров, меньшевиков, народных социалистов, представители Союза защиты Учредительного Собрания, студентов и курсисток, Союза родительских комитетов средних учебных заведений города, Козловского учительского союза. По Московской улице ездил агитационный автомобиль от партии эсеров. В половине второго дня началось шествие от собора к Московской улице. «Едва успевают пройти треть широкой части улицы, как издалека раздаётся ружейный залп. В задних рядах замешательство. Бегут назад, в стороны. Середина и передние ряды за пением революционных песен выстрелов не слышат. (…) залп был дан у тюрьмы в рабочих железнодорожных мастерских, шедших от станции на соединение к ядру демонстрации» [№ 13].

При подходе к перекрёстку Вознесенской и Московской улиц (после площадей – узкое горло !) демонстранты увидели «цепь вооружённых солдат» (там же). Они кричали: «Разойдитесь… Не приближайтесь….» Студенты не поверили, убедили идти вперёд: «солдаты не будут стрелять…». Однако выстрелы раздались. Сначала вверх. Потом по демонстрантам. «Всё это произошло слишком быстро, слишком неожиданно для всех. Окрики солдат могло слышать весьма небольшое число лиц. Находящихся впереди. Выстрелы учащаются, переходят в залпы. Затрещал пулемёт. Обстреливаемые, как один человек, безмолвно падают на землю» (там же). Потом они разбегаются и расползаются в разные стороны, кто ккак может. «Солдаты стреляют по отдельным лицам. Площадь пустеет. Лежат раненые, убитые». Среди демонстрантов оказались врачи и студенты-медики, они оказывали первую помощь, развозили раненых по лазаретам. «Стрельба продолжается. Стреляют почти по всему городу, по всем улицам. Конные солдаты перерезают путь убегающим, которые спасаются где только возможно спастись: забегают во дворы домов, в самые дома, перескакивают через заборы, кроются в щепном (?) ряду, около электрической станции, в ограде собора, бегут к берегу и пр.» [№ 16]. 7 и 8 января в городе продолжалась стрельба. «Как выяснилось после, пулемёт, который стрелял в демонстрантов, был поставлен в окне чердака гостиницы «Гранд-Отель», захваченный большевиками. Число раненных трудно установить точно. Во всяком случае оно превышает 50 человек. Убитых на месте насчитывают до 6 человек. Из раненых в настоящее время (8 января) многие скончались. Врачами установлено, что особенно тяжёлые ранения в ряде случаев произошли от разрушительного действия разрывных пуль» [№ 16]. Ю.В. Мещеряков признал данные И.И. Артёмова по жертвам расстрела (двое убитых и трое раненных) заниженными [18, с. 389].

На беду в эти дни проходил в Козлове съезд по народному образованию, и многие учителя, в том числе из уезда, участвовали в демонстрации, не подозревая, что участвуют в незаконном мероприятии. Поэтому среди убитых оказались учительницы Стрельникова и Волкова, от ранения скончалась земская учительница Солопова. Ампутирована рука учительнице Поляковой. Легко ранены учительница Александрович (в ногу) и С.А. Архангельский (в ухо). От раны в живот скончался студент Леденёв [№ 13].

Спустя несколько дней после расстрела «Земский вестник» продолжает выделять кровавый Козлов среди других тамбовских городов, где смена власти прошла более или менее спокойно, как например, в Моршанске, Липецке: «С городской думой, земской управой и старым составом Совета крестьянских депутатов местные большевики вступили в острый конфликт, который продолжается до настоящего дня» [№ 28].

После расстрела коммунисты чувствовали себя в городе увереннее, поэтому с 7 часов утра 12 января 1918 г. в г. Козлове было отменено военное положение. Постановление ВРК г. Козлова за подписью председателя Лаврова было опубликовано в «Солдате и рабочем» в № 3 от 12 января 1918 г. на первой странице. Выделено было жирным шрифтом.

Но убийство мирных граждан скрыть не удалось, слишком много шума наделало, резонанс в Козлове этого злодеяния был наверное более гулким, чем убийство членов Временного правительства Ф.Ф. Кокошкина и А.И. Шингарёва. Об А.И. Шингарёве, связанном с Тамбовским земством, тепло писал Т.П. [№ 42].

В номере «Солдата и Рабочего» от 14 января 1918 г. вынужденно опубликована заметка, в которой название «Мирная демонстрация» контрастировало с содержанием. Цель заметки - набросить тень вины на тех граждан, которые пытались мирным способом, свободным шествием обозначить свою приверженность демократически избранному органу – Учредительному Собранию. Вот как об этом с издёвкой, с извращением фактов писано в заметке: «Саботажники и контр-революционеры, организовав Союз Союзов производительных сил для борьбы с Советской властью, устроили 6-го января так называемую «мирную манифестацию». Что же мы видим? Первыми стреляли мирные демонстранты, знали даже, куда надо направить свои выстрелы: первые выстрелы были даны демонстрантами по окну стены, где находился пулемёт (до десяти пуль находится в противоположной окне стены). (В тексте так- В.А.).

Эти «мирные» демонстранты «мирно» стреляли в товарищей солдат у Совета и тюрьмы. «Мирная» демонстрация шла напролом на стрельбу у тюрьмы, несмотря на предупреждение и уговоры свернуть по Вознесенской и идти по Мясницкой. Итак, демонстрация была вооружена; лозунги ея – против Советской власти, и они шли против Советов! И называют эту демонстрацию мирной ? (…) Вы – враги народа и 6 января открыли свою физиономию. Теперь вас знают и проклинают рабочие, солдаты и крестьяне!» [№ 19].

Некто М. Щербинин в газете «Солдат и рабочий» опубликовал своё обращение к братьям-железнодорожникам. Попытался раскрыть им глаза на происходящее в стране и в г. Козлове. «В том кровавом казусе, который произошёл 6 января, вы вините большевиков. Вы их порицаете, вы кричите, что руки большевиков в крови. Опомнитесь!.. Прежде чем дискредитировать их, нужно подумать». По его мнению, «виновники не те, которых вы обвиняете, а виновники – «организаторы» меньшевики, которым вы слепо доверяетесь, и (…) которые, прикрываясь лозунгом «Вся власть Учредительному Собранию», замышляли другое. Замышляли нечто ужасное: уничтожить власть Советов. А тогда ? О, тогда та петля, которую они старались накинуть на нашу шею, затянулася бы и задушила нас! Но их дьявольская комбинация не удалась!» Убеждает верить большевикам: «прошу вас… душой и телом поддержать большевиков и работать с ними совместно. Уверяю вас, эти люди кристальной чистоты!» [№ 53].

Яростная полемика по поводу расстрела мирной демонстрации разгорелась также 21 января 1918 г. на заседании Козловского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Председательствует на заседании А.С. Лавров. Секретарь – Бараб-Тарлэ. Присутствовало 145 человек. Доклад о текущем моменте с изложением коммунистического подхода к положению в стране и войне с немцами сделал т. Тузлуков. Он с презрением отбрасывает ту ложь, когда коммунистов называли агентами кайзера Вильгельма. В заслугу советского правительства он ставит революционные вспышки на Западе. «На нас падает великая миссия – стать во главе интернационала и, будем надеяться, наш пролетариат ценой каких бы то ни было жертв от своего великого долга не откажется» [29, с.2]. В защиту разогнанного большевиками Учредительного Собрания выступил т. Сукорцев. Он считал, что победа революции возможна тогда, «когда лозунги объединят все широкие слои русского народа». Большевики сами, по его мнению, вредят делу революции. «Большевики разогнали Учредительное Собрание, которое действительно хотело дать народу то, что ему нужно. Германия подняла голос выше потому, что Россия, благодаря политике большевиков, развалилась» [29. С.2]. Нужно с помощью социалистической Армии выходить из тупика. Предложение Сукорцева – принять резолюцию, требующую восстановления власти Учредительного Собрания – не встретило поддержки у депутатов, и прошла резолюция докладчика И.К. Тузлукова.

Доклад о деятельности Военно-революционного комитета сделал И.И. Артёмов. Рассказал об истории его возникновения, о том, что его деятельность проявлялась «в упорядочении гарнизона и защите революции, к более смелому и решительному выяснению многих вопросов, требующих неотложного разрешения. Т. Солдаты пошли навстречу военно-революционному комитету и исполняли только приказания, от него исходящие». Также ВРК, не надеясь на милицию, принял меры по ограждению города и уезда от грабежей и насилий. Сейчас нужно решить вопрос об упразднении ВРК.

Меньшевик Сукорцев в прениях обратил внимание не только на достижения в работе ВРК, но и на минусы. «И первый – расстрел 6 января. Я не обвиняю военно-революционный комитет в соучастии, я таковой мысли и не допускаю, но если он действительно стоит на страже спокойствия, будучи авторитетом в гарнизоне, то он, учитывая настроение, должен был знать, что могут быть жертвы. Он должен был послать своих представителей с целью предупреждения этого кровавого события». Т.е., Сукорцев, услышав, что солдаты действуют по приказам ВРК, всё-таки верил в то, что ВРК в расстреле не участвовал. Но зачитанное им от имени меньшевиков Заявление говорило всё же о не приятии расстрела как форме отталкивания от революции народных масс. Вместо того, чтобы упрочивать единый революционный фронт, ВРК нарушил принципы партии. «И вот когда в январе с.г. самая сознательная и активная часть рабочего класса, стоявшая всегда на страже завоеваний революции, выступила в мирной демонстрации и призывала к единению демократии для защиты Учредительного Собрания, она была без всякого предупреждения расстреляна местным военно-революционным комитетом…». Меньшевики протестуют против «заранее организованного расстрела», требуют для определения виновных и степени их виновности образовать следственную комиссию из представителей Исполкома и социалистических партий. А чтобы спасти честь рабочего класса, установить политическую ответственность виновных за расстрел, надо немедленно переизбрать Совет. Заявление социалистов-меньшевиков встретило понимание и поддержку у других социалистов, например, у эсеров и еврейской с.-д. партии «Бунд». В спор с Сукорцевым вступает председатель ВРК А.С. Лавров. Он говорит: «…наши задачи были не расстрел мирной толпы, виноваты те, которые возбуждали против народной власти. Мы не могли знать о свалке возле тюрьмы. Нашим представителям вожаки кричали: «Мы вас не признаём!» Постарался отвести от себя обвинения и заместитель А.С. Лаврова И.И. Артёмов. В протоколе о заседании о его выступлении сказано: «Артёмов заявляет, что слова Сукорцева «расстрел был по заранее обдуманному плану»- наглая и подлая ложь. Докладчик рассказывает, что солдаты в своих резолюциях до 6 января отмечали, что участия в демонстрации 6 января не примут и будут тогда находиться в ротах. И злым началом печального события были не мы, а те вожаки, которые в своих объявлениях звали к расправе с военно-революционным комитетом. Цены на револьверы в последнее время росли, платили по 800 и 1000 рублей. А такие деньги кто может платить – только буржуй. такие деньги кто может платить – только буржуй. Наша тактика была – пусть кучка буржуев покажет своё бессилие, пусть демонстрируют ! Мы даже не усиливали своих караулов 6 января. Всё это говорит за то, что мы ничего не знали. И лишь в последнюю минуту,когда грозила опасность, мы приняли предохранительные меры. Но везде и всюду мы велели не стрелять, не чинить погромов. И стрельба по толпе была ответной. Я подчёркиваю, что военно-революционный комитет о расстреле, о возможности расстрела на заседании 5 января ничего не говорил, плана расстрела у него не было». Непонятно тогда, чему посвящалось заседание 5 января, когда уже стало известно о разгоне Учредительного Собрания. А посвящалось оно, скорее всего, необходимым мерам, которые следовало предпринять для недопущения народных демонстраций в поддержку Учредительного Собрания. Почему нельзя было допустить эти демонстрации ? Да потому, что законно избранное всем народом УС было объявлено заведомо не способным решать насущные проблемы России и было разогнано самозваной Советской властью. Как же можно было допустить формы народной поддержки законному органу народовластия? А раз нельзя было их допустить, значит, надо было пресечь, подавить. О мирных переговорах речи и не было. Тем более, что солдаты 64-го полка дали согласие защитить революцию с оружием в руках.

Сукорцев внёс предложение о расследовании факта расстрела мирных граждан. И что ? Реакция большевистского Козловского Совета оказалась предсказуемой: «Предложение т. Сукорцева, которое поддерживают тт. Балакирев, Артёмов и Нечушкин о создании комиссии для расследования событий 6 января, отвергается» [№ 29, с. 3].

Отказ от расследования событий 6 января 1918 г. показывал, что расстрел мирной демонстрации в скором времени будет забыт, а позднее и извращён в воспоминаниях И.И. Артёмова, А. Солдатова, В.Г. Рожкова и др. участников событий с советской стороны [№№ 2, 37, 39], авторов очерков о центральных персонажах этой бойни И.С. Никулина, А.В. Стрыгина [№№ 21, 40]. Ему пытались придать значение маленького фактика Великой революции.

Только в современных исследованиях истории Революции начинает звучать тема козловского расстрела 1918 г. Об этом писали В.Д. Орлова [№ 23], Ю.В. Мещеряков [№ 18, с. 120-122]. Так, И.С. Ратьковский в своём исследовании обращает внимание на расстрелы демонстраций в начале января 1918 г. в Петрограде (8–12 человек), в Москве (6–15 человек), особенно же на расстрел в Козлове: «Расстрел демонстрантов произошёл и в других городах, в частности, в Козлове. Жертвами пулемётного огня здесь стало не менее двух десятков человек» [№ 35]. Д. В. Колчинский указывает на народную апатию жителей Тамбовской губернии в 1917 г. «Исключением стала рабочая демонстрация в Козлове в поддержку Учредительного собрания, разогнанного большевиками, расстрелянная солдатами» [№ 14].

Народная память крепко хранит сведения о кровавом дне в жизни провинциального Козлова. В 2003 г. был у меня разговор с моей двоюродной тётей Л.Н. Брыковой (1925 года рождения), по мужу Ширяевой. Вдруг она вспомнила, что в детстве они жили на Сенной площади в доме № 38 рядом с домом Ф.М. Корнилова [№ 36]. Её отец (мой двоюродный дед) Николай Григорьевич Брыков, бухгалтер, водил их через территорию Коллекционного сада с могилой И.В. Мичурина на ул. Советскую. Проходили через кладбище Героев революции на площади Свободы. Дочка Лида накрепко запомнила его слова : «И я мог бы лежать в этой братской могиле». Дети трогали рубчик на шее отца, а он комментировал с усмешкой: «Пуля в рот влетела, а из шеи вылетела». Скорее всего, он, молодой человек лет двадцати в январе 1918 г. был в Козлове. Вместе с демонстрацией шёл по площадям и был встречен винтовочным и пулемётным огнём на переходе в узкую Московскую улицу. При выстрелах создалась паника. Все орали, и он орал. Шальная пуля попала ему в рот. Рассказ Н.Г. Брыкова приоткрывает завесу тайны над братской могилой. Эта могила позади известного городского памятника в честь павших Героев – одно из самых таинственных захоронений в городе. До сих пор на этой могиле нет ни какого знака, никакой плиты или доски с разъясняющей надписью, кто здесь погребён.

Более полувека назад поэт Виктор Кострикин написал стихотворение об улице Советской в Мичуринске, особенно акцентировав суженье улиц, перекрёсток, где в январе 1918 г. разыгралась кровавая драма.

Стук каблуков – вызывает устойчивые литературные ассоциации из «Медного всадника»: «За мной повсюду всадник медный С тяжёлым топотом скакал». И придаёт образу вождя помимо воли автора роковые очертания. Но силой вещей именно В.И. Ленин увековечен на том перекрёстке, где по его воле принимали смерть мирные граждане г. Козлова (с 1932 г. Мичуринска), а о них в городской истории давно забыли. Память А.С. Лаврова увековечена в названии одной из главных улиц, а И.И. Артёмов нашёл упокоение на советском кладбище в центре города (см. о них №№ 3, 11). Памятник на этом кладбище имел за свою историю несколько названий и отражает сложную мифологизированную историю самого кладбища [№ 4, 20].

Увековечение памяти Революции 1917 г. велось в годы Советской власти односторонне. Были установлены мемориальные доски на зданиях, где заседал первый Совет, находился ВРК г. Козлова, ЧОН, Военная дружина железнодорожников, где размещался штаб Южного фронта, стела со звездой на советском кладбище напротив городской думы. В год 100-летия Русской Революции 1917 г. нужно тексты на этих досках возобновить. Необходимо также в целях исторической объективности установить доски на зданиях, где работала городская дума и управа (здание Мичуринской гимназии), где останавливался генерал К.К. Мамонтов (гостиница «Гранд-Отель»). Справедливость требует, чтобы место расстрела коммунистами мирных граждан г. Мичуринска на нынешней площади В.И. Ленина было отмечено каким-либо памятным знаком. Братская могила на «советском» кладбище также должна утратить свою безымянность и безликость, её необходимо отметить памятной доской или плитой.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Андреев, В., Кулаев, С. Октябрьская революция и гражданская война в Тамбовской губернии [Текст] / В. Андреев и С. Кулаев ; Тамбовск. губ. комиссия по организации и проведению десятилетия Октябрьской революции. – Тамбов : Тип. "Пролетарский Светоч", 1927. – 48 с.

2. Артёмов, И. И. Сила партии – в её единстве // Мичурин. правда. – 1957. – 7 нояб. (№ 132). – С. 5.

3. Белых, М., Артёмов, И. И.: биограф. справка // Шагая из 17 века: Козлов-Мичуринск от А до Я. – Мичуринск, 2007. – С. 8.

4. Белых, М. Привет из Козлова. – Ч. 1-3. – Мичуринск, 2005.

5. Б. В. Учредительное Собрание // Солдат и Рабочий (г. Козлов). – 1918. – 10 янв. ( № 2). – С. 1–2.

6. Верещагин, Н. От партии Народной Свободы // Козлов. газ. – 1918. – 14 янв. (№ 4). – С. 2–3.

7. Горький, М. Несвоевременные мыли // Солдат и рабочий (г. Козлов). – 1918. – 21 июля. – (№ 37). – С. 2–3.

8. Журавлёв, В. В., Симонов Н. С. Причины и последствия разгона Учредительного Собрания // Вопр. истории. – 1992. – № 1. – С. 15.

9. Закрытие «Козловской газеты» // Известия Козловского Совета рабочих, солдатских, крестьянских депутатов. – 1918. – 31 янв. (№ 11). – С. 4.

10. Ивнев Рюрик. В вихре революции: События глазами поэта. – Москва : Вече, 2017. – С. 163.

11. Канищев, В. В. Лавров А. С. (1886-1936): биограф. справка // Тамб. энциклопедия. – 2004. – С. 290.

12. Канищев, В. В. , Мещеряков, Ю. В. Анатомия одного мятежа: Тамбовское восстание 17-19 июня. – Тамбов: изд-во ТГУ, 1995. – 245 с.

13. Козловские события // Тамбовский земский вестник. – 1918. – 12 янв. (№ 7). – С. 3.

14. Колчинский, Д. В. «Политическая культура» провинциального российского общества: автореф. дисс. ... канд. ист. наук. – Тамбов, 2015. – С. 25.

15. Кострикин, Виктор. Крепость Козлов-Мичуринск-наукоград в истории России 17-21 веков / ред. В. Андреев. – Мичуринск: изд. дом «Мичуринск», 2007. – С. 109–110.

16. Кострикин, Виктор. Улица Советская: стихи // Мичур. правда. – 1963. – 31 марта. – С. 3.

17. Ликин, В. Чёрный террор // Козлов. газ. – 1918. – 17 янв. (№ 5). – С. 2.

18. Мещеряков, Ю. В. Тамбовская губерния в начальный период советской власти: Октябрь 1917 - август 1918 гг. – Тамбов: Тип. «Пролетарский светоч», 2012. – 424 с.

19. Мирная демонстрация // Солдат и рабочий. – 1918. – 14 янв. (№ 4). – С. 2.

20. Нестеров, И. Из истории памятника в честь Октябрьской революции // Мичур. правда. -1969. – 7 нояб. – С. 3.

21. Никулин, И. Верный солдат революции // Мичурин. правда. – 1967. – 10 окт. (№ 201). – С. 2-3; 11 окт. (№ 202). – С. 2-3.

22. Они оправдываются // Козлов. газ. – 1918. – 17 янв. (№ 5). – С. 2.

23. Орлова, В. Д. К вопросу о событиях в Козлове в начале января 1918 года // Наш край Тамбовский. – Тамбов, 1991. – С. 49–51.

24. П. Ю. Социализация или экспроприация? // Козлов. газ. – 1918. – 6 янв. (№ 2). – С. 2.

25. П. Ю. Учредительное собрание // Козлов. газ. – 1918. – 19 янв. (№ 6). – С. 2.

26. Партия народной свободы к гражданам // Козлов. газ. – 1918. 14 янв. – (№ 4). С. 2.

27. Патриарх – о событиях дня // Козлов. газ. – 1918. – 26 янв. (№ 9). – С. 3.

28. Перестройка власти // Тамбов. земский вестник. -1918. – 24 янв. – (№ 17). – С. 2.

29. Пленарное заседание Сов(ета) Раб. , Солд. и Кр. Депутатов 21 января 1918 г. // Известия Козловского Совета Раб. , Солд. и Крест. Депутатов. – 1918. – 24 янв. (№ 8). – С. 2–3.

30. По губернии: В Козлове // Тамбовский земский вестник. -1918. – 9 янв. (№ 4). – С. 4.

31. Подписка на помощь погибшим 6 января // Козлов. газ. – 1918. – 19 янв. (№ 6). – С. 3.

32. Похороны жертвы 6 января // Козлов. газ. – 1918. – 14 янв. (№ 4). – С. 3.

33. Протасов, Л. Г. Солдаты гарнизонов центральной России в борьбе за власть Советов. –Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1978. – 196 с.

34. Протасов, Л. Г. Всероссийское Учредительное Собрание: история рождения и гибели. – Москва : РОССПЭН, 1997. – 368 с.

35. Ратьковский, И. С. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 г. – Санкт-Петербург. : изд-во СПбГУ, 2006. – 286 с.

36. Резолюция полкового комитета 64 полка, вынесенная на экстренном заседании 5 января // Солдат и Рабочий (г. Козлов). – 1918. – 10 янв. (№ 2). – С. 3-4.

37. Рожков, В. В красногвардейской дружине // Мичурин. правда. – 1957. – 22 сент. (№ 113). – С. 2–3.

38. Роллан Ромен. Привет французского писателя русской революции // Солдат и Рабочий. – 1917. – 4 авг. (№ 43). – С. 3.

39. Солдатов, А. Страницы героической истории // Мичурин. правда. – 1967. – 7 нояб. (№). – С. 2.

40. Стрыгин, А. Солдат революции // Мичурин. правда. – 22 нояб. (№ 232). – С. 3-4.

41. Суздальцев, А. Экономические итоги революции // Солдат и Рабочий (г. Козлов). – 1918. – 1 янв. (№ 1). – С. 1-2.

42. Т. П. Буржуй // Козлов. газ. – 1918. – 19 янв. (№ 6). – С. 2–3.

43. Третьяков, П. Новый год // Козлов. газ. – 1918. – 3 янв. (№ 1). – С. 2.

44. Третьяков, П. Защита Учредительного собрания // Козлов. газ. – 1918. – 6 янв. (№ 2). – С. 2.

45. Третьяков, П. Козловское земство похоронено // Козлов. газ. – 1918. – 21 янв. (№ 7). – С. 2.

46. Третьяков, П. Что у нас: революция или позорный всероссийский погром ? // Козлов. газ. – 1918. – 24 янв. (№ 8). – С. 2.

47. 34-е очередное собрание думы (23 декабря 1917 г. ) // Козлов. газ. – 1918. – 3 янв. – (№ 1). С. 3.

48. 35-е очередное собрание думы (30 декабря 1917 г. )// Козлов. газ. – 1918. – 6 янв. (№ 2). –С. 2–3.

49. Учредительное Собрание: энциклопедия / гл. ред. Л. Г. Протасов. – Москва : РОССПЭН, 2014. – 556 с.

50. Щербинин, М. К вам, товарищи железнодорожники ! // Солдат и Рабочий. – 1918. – 17 янв. (№ 5). – С. 3.

КНИЖНЫЕ ЗНАКИ УСАДЕБНЫХ БИБЛИОТЕК ТАМБОВСКОЙ ГУБЕРНИИ (БЕНКЕНДОРФОВ, ЛАНСКИХ, СТРОГАНОВЫХ)

В статье дан обзор книжного собрания и книжных знаков тамбовских помещиков Бенкендорфов.

Ключевые слова: Бенкендорфы, Тамбовская областная универсальная научная библиотека им. А. С. Пушкина, книжные коллекции, экслибрис.

Одним из важнейших направлений работы структурного подразделения Тамбовской областной универсальной научной библиотеки им. А. С. Пушкина – отдела редких книг – является изучение редких изданий, раскрытие их фондов, описание, широкое внедрение в научный оборот, популяризация как единичных книжных памятников, так и книжных собраний, соответствующих статусу книжных памятников – коллекций. Результатом этой работы являются публикации сотрудников в периодической печати, профессиональных журналах, выступления на научно-практических конференциях, подготовка и выход в свет печатных каталогов – «Русская книга гражданской печати XVIII века (1711–1800) в архиве, библиотеках, музеях Тамбовской области» (Тамбов, 2011) и «Книги и журналы из библиотеки Г. Р. Державина» (Тамбов, 2014).

В 2016 году сотрудниками отдела редких книг под руководством директора библиотеки доктора философских наук, профессора Людмилы Алексеевны Прониной был реализован проект Российского Фонда Фундаментальных Исследований (РФФИ) по подготовке рукописи научно-популярного издания «Тайна книжного знака: экслибрис в истории книжных собраний» (Тамбов, 2016). Ее появлению предшествовала многолетняя работа сотрудников по выявлению книг с экслибрисами, их изучению, атрибутированию и описанию. К настоящему времени материал выставлен на сайте РФФИ.

Данная книга состоит из 2-х частей. В 1-й – дается обзор основных понятий, история возникновения и распространения экслибрисов в России и за рубежом. Особый интерес представляет 2-я часть, в которой делается попытка раскрыть историю экслибрисов Тамбовщины. Один из разделов 4-й главы «История развития и становления тамбовского книжного знака» включает весьма интересные, на наш взгляд, сведения о личных книжных знаках владельцев усадебных библиотек Тамбовского края.

Сегодня ТОУНБ бережно хранит книги из личных библиотек как тамбовских дворян, так и людей, связанных с Тамбовским краем родственными, культурными и другими связями. В составе этих библиотек – экземпляры с экслибрисами и суперэкслибрисами, владельческими и дарственными надписями. Особый интерес представляют книжные собрания из усадебных библиотек.

Владельцы усадебных библиотек, приобретая книги, стремились сделать их неповторимыми, отличными от других экземпляров. Издания переплетались; на титульных листах, форзацах или нахзацах указывалась фамилия владельца. Однако самым интересным и подлинно художественным элементом в оформлении книг личных библиотек являлся книжный знак: экслибрис, суперэкслибрис, оттиск, печать, которые украшали издания, указывали на их владельческую принадлежность, рассказывали о сословном статусе, служебном и материальном положении, роде занятий, увлечениях владельцев и придавали им библиофильскую редкость.

Представители древнего рода Бенкендорфов, получившие имения на юге и севере Тамбовской губернии, принадлежали к среднему дворянству с достаточным уровнем материальной обеспеченности. Они вели хозяйство, обустраивали быт, давали разностороннее образование детям, приобщались к культуре и искусству, собирая в своих домах коллекции гравюр, картин, книг. В усадебном доме графов Бенкендорфов в селе Сосновка Моршанского уезда Тамбовской губернии была богатая библиотека, собранная несколькими поколениями и состоящая из книг XV–XIX веков на русском и многих европейских языках, ценный архив, относящийся к XVII–XIX векам, картины, гравюры, бюсты.

В начале XX века в период национализации дворянских усадеб многое было утрачено, часть вывезена в Москву, но небольшое количество картин, бумаг и книг поступило в архив, музеи и библиотеки Тамбовской области. В 1920 году по решению музейного отдела города Тамбова книги на русском языке были переданы в центральную библиотеку. Позднее книги и архив были перевезены в Московский государственный книжный фонд. Книги распределились в Румянцевскую библиотеку (Российская государственная библиотека), в библиотеку иностранной литературы (Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы им. М. И. Рудомино). Большая часть архивных документов была передана в Центральный государственный архив Октябрьской революции, часть поступила в Центральный государственный архив древних актов и отдел рукописей Румянцевского музея.

В настоящее время книжная коллекция Бенкендорфов сохранилась в разрозненном виде. Известно, что в Моршанском историко-художественном музее имеются книги с экслибрисом Бенкендорфов.

При изучении иностранного фонда отдела основного книгохранения Тамбовской областной универсальной научной библиотеки им. А. С. Пушкина была выявлена книга Данте Алигъери «Божественная комедия» 1870 года издания на французском и итальянском языках с гербовым экслибрисом Бенкендорфов на её форзаце.

Это бумажный ярлык прямоугольной формы размером 85 х 120 мм с изображением герба рода Бенкендорфов, стоящего на постаменте: в золотом щите лазоревый столб, обременённый тремя серебряными розами; щит увенчан графской короной с девятью зубцами с жемчужинами; над короной открытый шлем с пятью решетинами, установленный прямо; над шлемом корона с тремя листками и двумя зубцами с жемчужинами; в нашлемнике серебряная роза между двух распростёртых орлиных крыльев (правое крыло пересечено золотом и лазурью, левое — лазурью и золотом); шлем и щит украшены намётом с надписью на немецком языке под гербом: «Comte de Benckendorff.», с подписью под щитом инициалов «Е. К.» и инициалов справа под изображением в виде монограммы (неразборчиво). Экслибрис выполнен в технике литографии художником Э. Кралом (E. Krahl). Время изготовления 1894 год. Используя указатели книжных знаков, изданные в последние годы, было установлено, что данный экслибрис, судя по дате исполнения, принадлежит известному русскому дипломату Александру Константиновичу Бенкендорфу (1849–1916). Известно, что с 1897 по 1902 гг. в чине действительного статского советника он являлся чрезвычайным посланником и полномочным министром России в Дании, а в 1902–1916 гг. возглавлял российскую миссию в Великобритании. Во время Первой мировой войны неоднократно заключал с российской стороны многосторонние соглашения и декларации с Францией, Великобританией, Италией и другими воюющими странами.

С 1879 года был женат на графине Софье Петровне Шуваловой (1857–1928). Первые годы брака жил с супругой в своем тамбовском имении Сосновка.

Есть и другие книжные знаки, весьма интересные, открытые нами в процессе этой работы. Подготовленный материал по экслибрисам размещен на сайте библиотеки в разделе «Книжные памятники». В настоящее время работа по выявлению новых экслибрисов, их атрибутированию, изучению нами продолжается; надеемся, что впереди нас ждут новые находки и интересные открытия!

«СПАСАВШИЕ ИСКУССТВО»: РАБОТА ТАМБОВСКОГО ГУБЕРНСКОГО МУЗЕЙНОГО ПОДОТДЕЛА И МОСКОВСКИХ ЭМИССАРОВ ПО СОХРАНЕНИЮ УСАДЕБНЫХ ЦЕННОСТЕЙ В 1917 – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1920-Х ГОДОВ

В статье затрагиваются вопросы сохранения историко-культурного наследия дворянских усадеб Тамбовской губернии в годы становления советской власти, совместной работе музейного подотдела и московских эмиссаров в указанный период.

Ключевые слова: дворянская усадьба, сохранение историко-культурного наследия, Тамбовская губерния, музейное дело, эмиссары музейного подотдела.

Основной проблемой этого времени в контексте музейной работы была национализация, регистрация и учёт художественных коллекций и памятников старины дворянских имений в сельской местности. Принятый 26 октября 1917 года «Декрет о земле» в отношении дворянских усадеб определял, что весь живой и мёртвый инвентарь, все постройки переходят в распоряжение уездных, губернских Советов[1]. Местные земельные органы, исходя из этого не очень конкретного тезиса, рассматривали всё содержимое усадеб, в том числе и художественно-исторические коллекции, как хозяйственный инвентарь.

Однако именно этими органами был произведён первый учёт усадебных ценностей в губернии. Сотрудники Тамбовского губернского земельного комитета (состоявшие в основном из выборных крестьян) составляли описи усадеб, качество описей соответствовало уровню образования составителей и даёт смутное представление о находившихся в усадьбах произведениях искусства. Большое количество подобных документов сохранилось в фондах ГАТО.

В обстановке не прекращавшихся погромов и хищений необходимо было брать усадьбы на государственный музейный учет, составлять описи и вывозить ценности в государственные хранилища. В том числе и для этого в мае 1918 года был создан Музейный отдел Наркомпроса (прообразом которого была комиссия по охране памятников старины (декабрь 1917 – середина 1918 г.). Возглавляла его Наталья Ивановна Троцкая (Седова), жена председателя Реввоенсовета Льва Давидовича Троцкого. Во многом благодаря её личному вкладу деятельность отдела была гораздо успешнее, чем можно было бы предполагать в условиях революционных событий и гражданской войны.

Одной из основных задач возглавляемого Троцкой ведомства являлась масштабная организация процесса создания музейного фонда. Сформулировал эту идею Игорь Грабарь. Он же предложил план ее реализации:

а) ввести институт эмиссаров, снабженных довольно большими полномочиями. Последнее необходимо для того, чтобы они могли в экстренных случаях принимать быстрые меры;

б) выработать подробную инструкцию;

в) исключительно ценные произведения искусства национализировать [2].

Отдел быстро разрастался и к ноябрю 1918 года имел уже 9 подотделов [3]:

• подотдел центральных музеев,

• подотдел национального музейного фонда,

• подотдел провинциальных музеев,

• подотдел столичной охраны,

• подотдел провинциальной охраны,

• подотдел монументальной регистрации,

• археологический подотдел

• подотдел внешкольного музейно-художественного образования

• архитектурно-реставрационный подотдел [4].

Организацией охраны памятников старины, постановкой на учёт усадеб и коллекций в провинции занимались два подотдела: Подотдел провинциальных музеев и Подотдел провинциальной охраны.

Местные органы управления охраной памятников стали формироваться ещё до создания центрального Музейного отдела. С марта 1918 года московские и петроградские органы распространили своё влияние на ряд прилегающих территорий. Тамбовская губерния вошла в ведение московского отдела.

К этому же времени относятся и первые посещения губернии эмиссарами. Эмиссарами, согласно инструкции, именовались «сотрудники, командирующиеся на места для выяснения наличности, значительности, степени сохранности и условий охраны художественно-исторических предметов» [5]. Перед отъездом сотрудник знакомился с материалами по конкретному собранию. После чего эмиссару выдавалось два документа: удостоверение и мандат. В них подтверждались права на принятие мер по охране памятников и в случае необходимости вывозить в хранилище местного музейного фонда» [6].

В разное время в Тамбовскую губернию были направлены эмиссары – представители Музейного отдела Наркомпроса: А. В. Лебедев, Н. Н. Лебедев, А. А. Семёнов, Е. В. Сахаров и др. Совместно с местными властями ими были обследованы наиболее крупные усадьбы Тамбовщины. Однако до образования музейных подотделов местные власти зачастую не желали давать доступ для обследования имений. Объяснить подобную ситуацию не сложно: советская власть на Тамбовщине установилась только в 1918 году, тогда же и начались первые обследования усадеб эмиссарами. В это время на территории губернии совершались постоянные захваты и грабежи. В такой обстановке трудно было доверять приехавшим эмиссарам, которые требовали доступа к ценностям и настаивали на их вывозе. В этой ситуации, однако, в той или иной степени помогали те мандаты, о которых говорилось выше.

Обратимся к нескольким эпизодам из работы эмиссаров в Тамбовской губернии.

Одной из первых усадеб, обследованных эмиссарами, был «Караул» Чичериных. Ещё в июле 1918 года Музейный отдел выдал охранную грамоту на эту усадьбу (единственная в губернии). Но только в апреле 1919 года туда смогли послать специалистов – Алексея Васильевича Лебедева (участвовал в эвакуации Марфино и Архангельского) и Н. Н. Лебедева. К ним присоединился двоюродный правнук владельца имения Алексей Владимирович Чичерин. Из его воспоминаний об этой поездке мы узнаём, что из живописи многое сохранилось на прежних местах: обе картины Тропинина (в том числе и «Старуха с чулком», экспонирующаяся ныне в Тамбовской областной картинной галерее), портреты семьи Чичериных работы В. О. Шервуда (экспонируется в доме-музее Г. В. Чичерина в Тамбове), знаменитый портрет Бориса Николаевича кисти Серова и т.д.[7]. Кабинет и библиотека Бориса Николаевича оставались в полной сохранности.

Эмиссарами была составлена подробная опись всех находившихся в имении ценностей, а в Москву были вывезены «4 большие картины». Многочисленные гравюры попали позже в Отдел изящных искусств Румянцевского музея, затем перешли в гравюрный кабинет ГМИИ (Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина). Всё же большая часть осталась в Тамбове[8].

Летом того же года А. В. Лебедев отправился в Воронцовку, фамильную усадьбу графов Воронцовых. Усадьба поразила его прекрасной картинной галереей. Им были найдены и вывезены картины Ф. С. Рокотова (10), и Левицкого (6) и другие фамильные портреты. Всего было эвакуировано свыше 30 полотен. Лебедев занимался и организацией Губернского художественного музея и едва успел покинуть Тамбов с отобранными для вывоза картинами до прихода мамонтовцев.

Воронцовские произведения Рокотова определили творческую судьбу Лебедева. Им написаны лучшие книги о художнике, итоговая из которых «Рокотов (этюды для монографии)». В то время не все найденные картины считались Рокотовскими, именно Лебедев провёл их атрибуцию и вернул имя гения в историю искусства.

Ещё одно имение – Сосновка Бенкендорфов – славилась своими художественными коллекциями. Это подтверждает сохранившаяся до нашего времени «опись имущества» от 16 апреля 1919 года, хранящаяся ныне в ГАТО. В ней, среди прочего, числятся «картины», гравюры, рисунки карандашом и углем, акварели. Всего более полутора сотен произведений[9].

Опись эта была составлена в период, когда в имение приехал московский эмиссар Александр Александрович Семёнов, неоднократно посещавший Сосновку. Барское имущество имения не раз растаскивалось местным крестьянством, пострадала в том числе и редкая этнографическая коллекция. Членам волостного Совета удалось убедить вернуть часть вещей, имеющих художественное значение. Их переписали, но затем свалили на чердак усадебного дома. На тот момент в доме уже был размещён сиротский приют. Вот как описывается состояние усадьбы в книге Е. В. Кончина: «…в грязных и захламлённых помещениях в беспорядке валялись картины, в рамах и без них, гравюрные листы, обрывки бумаг…»[10]. Удивительно, что при разборках среди неразберихи московский эмиссар рассмотрел небольшой акварельный женский портрет. Работа принадлежала известному акварелисту Соколову. Оказалось, что это портрет С. Л. Шуваловой впервые экспонировавшийся на Таврической выставке русского исторического портрета 1905 года.

Положение Семёнова было сложное, работать зачастую приходилось в одиночку, решать множество организационных и бытовых вопросов. В одном из его частных писем, отложившихся в тамбовском архиве, он так описывал повседневность своей работы: «…всё ещё вожусь с разборкой и укладкой обширной библиотеки Мансурова и Безобразова, столь беспорядочно сваленной в сырой кладовой. Разборка и укладка, затянулась потому, что решительно никого не удалось приспособить в помощь к себе, так что приходится не только записывать особо отложенные книги, но и носить их и укладывать в ящики»[11].

Большая часть коллекции Бенкендорфов была вывезена в Моршанск при непосредственном содействии первого директора Моршанского историко-художественного музея П. П. Иванова, о чём свидетельствуют архивные материалы: «С 31-го мая по 20 июня вывезены предметы старины из бывшего имения Бенкендорф, которые и доставлены в полной сохранности. Своевременно им будет произведена классификация и точная опись»[12]. Однако досталась эта коллекция нелегко. Несмотря на то, что спасением усадебных коллекций Иванов и Семёнов занимались сообща, взгляды на дальнейшую судьбу ценностей у них были разные. В Моршанске на заседании коллегии УОНО, докладывая о поездке в Сосновку, Семёнов высказал своё возмущение положением с сохранностью предметов искусства. Он предложил наиболее значительные картины, гравюры, книги и фамильный архив Бенкендорфов отправить в Москву[13].

На защиту коллекции встал Пётр Петрович Иванов. Было решено отправить составленную опись вещей в Москву, чтобы там решили, что необходимо отправить в столицу. В список вошли несколько картин и гравюр, фамильный архив, некоторые старинные книги. Все остальные художественно-изобразительные ценности, перешли в коллекцию Моршанского музея.

Эти небольшие очерки из рабочих будней московских эмиссаров позволяют немного окунуться в нелёгкое прошлое, где разруха граничила с шедеврами.

Вывозы, произведённые эмиссарами, безусловно, спасли часть культурных ценностей, но в дальнейшем они же стимулировали последующее опустошение усадеб, обезличивание их художественных и исторических собраний.

Музейный отдел, сосредоточив в первый период своей деятельности (1918 – 1924 гг.) историко-культурные усадебные ценности в государственных фондах, с 1924 года переводился в новое русло работы. Силы Музейного отдела принудительно направлялись на пропаганду социализма и современных успехов государства на различных поприщах. Изучение, охранная деятельность и популяризация с таким трудом собранного наследия бывших «дворянских гнёзд» отошла на задний план.

Ушла в небытие и история самих эмиссаров. Их роль в сохранении историко-культурного наследия может казаться неоднозначной, но сам факт подобной деятельности в годы гражданской войны достоин внимания и дальнейшего исторического исследования.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Декреты Советской власти [Текст] / Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Ин-т истории акад. наук СССР. – М. : Политиздат, 1957–1997. – Т. I. – Москва, 1957. – С. 407–419.

2. Свешникова, Е. Е. Из истории формирования музейной сети в Орловской губернии в 1917–1920 гг. [Текст] // Вопросы музеологии. – 2011. – № 1 (3). – С. 87.

3. Кузина, Г. А. Государственная политика в области музейного дела в 1917 – 1941 гг. [Текст] // Музей и власть. Государственная политика в области музейного дела (XVIII – XX вв.). – Москва, 1991. – С. 107.

4. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 23.

5. ОПИ ГИМ. Ф. 54. Д. 376. Л. 3 – 4.

6. ГАРФ. Ф. А-2306. Оп. 28. Д. 124. Л. 387.

7. Сокровища тамбовских музеев [Текст] : альбом. – Тамбов : Юлис, 2007. – С. 8-9, 81, 91, 111.

8. Русские провинциальные усадьбы XVIII – начала XX века [Текст] / сост. Р. В. Андреева, Л. Ф. Попова. – Воронеж : Центр духовного возрождения Черноземного края, 2011. – С. 462.

9. ГАТО. Ф. Р-1404. Оп. 1, Д. 600-а. Л. 137-140.

10. Кончин, Е. В. Революцией призванные [Текст]. – Москва : Московский рабочий, 1988. – С. 175

11. ГАТО. Ф. Р-1404. Оп. 1. Д. 600-а. Л. 115-116.

12. ГАТО. Ф. Р-1404. Оп. 1. Д. 245. Л. 4.

13. Кончин, Е. В. Революцией призванные [Текст]. – Москва: Московский рабочий, 1988. – С. 178.

САДОВО-ПАРКОВЫЕ ЗОНЫ ИМЕНИЙ ТАМБОВСКИХ ПОМЕЩИКОВ (СЕРЕДИНА ХIX-НАЧАЛО ХХ ВЕКА) [1]

В статье проанализирована проблема трансформации садово-парковых зон имений в середине ХIX - начале ХХ века.

Ключевые слова: Помещики, имения, садово-парковые зоны, Тамбовская губерния.

Садово-парковые зоны – самобытный и важный элемент усадебной культуры. Зеленые зоны в усадьбах российских помещиков непросто представляли собой упорядоченную в пространстве систему организации природного пространства, но и выполняли утилитарную функцию, обстраиваясь с целью повышения комфорта жизни, обеспечения владельцев продуктами садового производства.

Парк в отличии от других частей имения существовать отдельно в пространстве усадьбы не мог. Анализ планов обустройства парковых зон показал, в дворянской усадьбе можно выделить три основные функциональные части которые создавали планировочную структуру усадебного комплекса. Это: 1) парадная зона; 2) садово-парковый (лесопарковый) комплекс; 3) хозяйственно-служебная зона [2]. Взаимное расположение этих зон определялось функциональной принадлежностью каждой из них в усадьбе.

При закладке парка под него выделяли самое живописное место из всех земель имения, откуда открывались виды на окружающий ландшафт – речные дали, поселения, дороги, пашни, луга, прилегающие лесные массивы. При необходимости исходный ландшафт улучшали за счет преобразований. Появление прудов и изменений их очертаний (квадратные, прямоугольные, овальные и др.), создания разнообразных форм рельефа, дорожно-тропиночной сети увеличивалась фрагментация территории.

Пореформенное время оставило крайне противоречивый след в паркостроении. Экономическая модернизация помещичьего хозяйства второй половины XIX способствовало перепланировке старых зон с учетом повышения промыслового значения садоводства в имениях и их включения в пространство парка. При создании экономического сада хозяин редко следовал какой то готовой схеме, а более полагался на свое разумение. Фруктовый сад, в основном, разбивался вблизи парадной зоны, участвуя в формировании композиции центральной части усадьбы. Общим предпочтением было расположение сада сбоку от ядра с примыканием к боковому фасаду дома. Вид на садово-парковый комплекс из главных помещений господского дома, как правило, не устраивался.

Одним из самых крупных парков-садов Тамбовской губернии располагался в имении Игнатьева. Основную площадь такого сада занимали плодовые насаждения. Большое внимание с самого основания этого парка придавалось эстетической стороне дела, при этом предпочтение отдавалась тем растениям, которые гармоничнее всего сочетались с плодовыми насаждениями. Владельцем была спланирована постепенная закладка парка-сада секторами. Площадь каждого сектора от 2 до 4 гектаров. Сектор от сектора отделяется садозащитной полосой, шириною от 40 до 60 метров. Каждая полоса была занята какой-то определенной главной древесной породой: береза бородавчатая, тополь серебристый, сосна обыкновенная, лиственница европейская, дуб черешчатый и т. д., а в междурядья вводились сопутствующие древесно-кустарниковые виды экзотов или местной флоры. Планировка игнатьевского парка-сада знаменовала возврат к древнерусской традиции сочетания утилитарных функций сада с художественной.

Особенно активными садоводами были владельцы рациональных латифундий. Так, в имении Орлова-Давыдова к 1900 году площадь земли, занятой под садом и огородом, с 60 дес. повысилась до 80 [3]. В 1890-х годах садовое хозяйство развивалось нестабильно, расходы на его содержание превышали доходы. На это Главная контора указывала особо, подчеркивая, что «в благоустроенных хозяйствах такого быть не должно» [4] . В хозяйстве использовались самые современные методы ухода за деревьями. Комплекс работ по поддержанию садового участка осуществлялся под руководством садовника. В начале ХХ века отрасль стала вновь рентабельной.

В крупных имениях имелись специальные оранжереи. Рассматривая перечень культивируемых растений, обнаруживаем широкий спектр культур. Мандарины, персики, финики являлись не только гордостью владельца усадьбы, и но и имели, в том числе практическое, а в некоторых имениях и промысловое значение.

При их устройстве должны быть соблюдаться условия, необходимые для существования растений. Важнейшими из таковых условий были свет, тепло, влага, воздух, а также соответственная почва.

Проблема сбыта продукции заставляла искать новые формы ее сохранения, в частности за счет ее консервации и последующей продажи. В начале ХХ века данную технологию освоили многие помещики России, благодаря чему их соления могли покупать теперь жители отдаленных регионов. В частности в дореволюционных аптеках продавали консервированные барбарисовое варенье и сироп. Однако, несовершенная технология производства и стремление промышленников получить рентабельное производство обуславливали рольные случаи заражения ботулизмом из консервных банок [5].

Помимо перечисленных в пореформенных усадьбах происходили и такие изменения, которые вели к возникновению парков особого рода, прежде неизвестных. Так, например, в некоторых из них складывать своеобразные художественные центры, где под эгидой хозяина собирались музыканты, живописцы, скульпторы. Иногда эти усадьбы становились школами, пропагандирующими тот или иной вид искусства.

С прекрасным парком в Ольшанке был связан творческий путь В. Д. и Е. Д. Поленовых. Владельцы насадили парк в основном местными деревьями и кустарниками, создав прекрасное и живописное сочетание дуба черешчатого, березы пушистой, разных сортов сосен, мелколистных и крупнолистых лип. В имении были написаны несколько картин, тонко воспроизводивших ольшанские пейзажи, в том числе элементы парка. «Пруд в парке. Ольшанка» – одна из наиболее известных работ В. Д. Поленова. Мы видим задумчиво глядящий в темную зеркальную гладь воды старый запущенный парк, угасающую помещичью усадьбу.

В пореформенное время продолжилась транспортировка в помещичьи имения новых сортов и видов растений. Парки наполнялись американскими, европейскими травами и растениями. Примечателен парк в имении Петрово-Соловово. К началу ХХ века их родовая усадьба, расположенная берегу р. Вороны, содержала обширное садово-парковое хозяйство, на месте которой сегодня имеются единственные в Тамбовской области представители американской ели.

Яркий пример симбиоза местных и привезенных из-за рубежа коллекций растений и пород деревьев предоставляет парк в имении Лодыгиных. Планировка парка сохранилась и поныне. В центре проходит липовая аллея, по бокам к ней примыкают сосновая и еловая, окружающие чудесный яблоневый сад, а дальше – дубовые, березовые, сиреневые аллеи. Сохранились на территории парка обмелевшие и частично заросшие пруды. Но главной достопримечательностью стеньшинского парка по праву называется знаменитая, единственная в Центрально-Черноземной полосе туевая роща. Этот сорт особой породы туи был завезен из Южной Америки. Как удалось Ивану Лодыгину уберечь теплолюбивых красавиц в суровые русские зимы неизвестно. Однако выросли туи высокие, стройные. Попытки вывести этот сорт в других местах успеха не имели.

У поздних по закладке парков имелось больше функциональных зон, в которых отражались новые увлечения их владельцев. Новые зоны находилась вблизи с усадебным домом. В частности, в ряд парков был включена зона развлекательная, предназначенная для игр в теннис и крикет, популярность которых в среде дворянства набирала во второй половине XIX века. В некоторых сельских усадьбах родители устраивали своим детям обособленные зоны для отдыха.

Нередко в садах помещиков имелись пруды для разведения рыбы. Конечно, о широкой промышленной роли таких прудов говорить не приходится. Однако часть имений смогла превратить интересное занятие в приносящий доход промысел. Один из известнейших имений Черноземья, в котором разведение рыб на продажу имело целенаправленное значение, явилось хозяйство В. А. Ковальчикова. Рациональный владелец разработал целую теорию разведения рыбы в отдельно взятом имении, блестяще им воплощенной в реальность. По его мнению, наибольшей ценностью рыбно-промыслового хозяйства в имении являлось именно нахождение пруда в пространстве сада, деревья которого «создают тень, чем уменьшают нагревание воды (что необходимо для ценных северных рыб), и задерживают множество личинок и насекомых», пополняя тем самым рацион обитателей прудов. Кроме того, по наблюдению Ковальчикова, перегной листьев весной, во время прогрева солнцем листьев на дне, порождает насекомых, которые служат главной пищей рыбы» [6].

Таким образом, отличительной особенностью развития садово-парковых зон тамбовских владельцев в пореформенное время являлось совмещение декоративных функций зеленых насаждений имений с сугубо утилитарными, возникшими благодаря возросшей хозяйственной интенсификацией некоторых имений Черноземья. Часть парков, владельцы которых не смогли адаптироваться к новым экономическим условиям, запустели. На месте экономически состоятельных имений, сады и парки теперь соседствуют с экономическими поселками и зонами производств экономий, а в некоторых случаях сами приобретают промысловое значение.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Работа выполнена в рамках реализации гранта Президента Российской Федерации для поддержки молодых ученых (Проект № МК-5688.2016.6).

2. Топорина, В. А. Усадебно-парковые комплексы Центральной России XVIII – XIX вв. в культурном ландшафте [Текст] / В. А. Топорина : автореферат дис. ... кандидата географических наук : 25.00.24. – Москва : Изд. Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, 2011. – С. 10.

3. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 583. Л. 132.

4. ГАТО. Ф. 195. Оп. 1. Д. 35. Л. 40.

5. Житин, Р. М. Садово-парковые зоны тамбовских имений в пореформенное время [Электронный ресурс] / Р. М. Житин // Тамбовская помещичья усадьба: взгляд сквозь столетие. – [Россия]. – . – (Работы участников). – Электрон. данные. – Режим доступа : http://stead.tambovlib.ru/html/istor_spravka_sad.php. – Загл. с экрана. – Просм. 08. 10.2017.

6. Житин, Р. М. Там же.

Секция 2. ИСТОРИЯ ОТДЕЛЬНЫХ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ

ШЛИ ГОДЫ: ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА В СУДЬБЕ ГОРОДА ТАМБОВА

В статье представлен очерк основынх событий в жизни города Тамбова в июне-августе 19141 года.

Ключевые слова: Великая Отечественная война, г. Тамбов, хронология.

Июнь 1941 года был в Тамбове необычно холодным. В середине месяца только расцвела сирень, а к началу последней декады в лесах ещё не отцвели ландыши.

Таким же холодным и хмурым днём выдалось и воскресенье 22 июня. С утра женщины, отправляясь в магазины и на рынок, поверх платьев одевали кофточки, и детей, отпуская гулять на улицу, старались одеть потеплее. Мужчины собирались провести этот выходной день в хозяйственных делах: надо было напилить дрова – зима, хоть и далеко, но обязательно придёт – провести кое-какие ремонтные работы в доме, помочь в чём-то родственникам или соседям. К вечеру можно будет и отдохнуть. Наверное, придут в гости хорошие знакомые, доведётся попить чая с прошлогодним вареньем и с баранками, обсудить все текущие дела и новости. День-то ведь самый длинный в этом году, а потому и успеть сделать можно всего много.

22 июня 1941 года в 12 часов дня по центральному радио было передано важное сообщение советского правительства. Председатель СНК В.М. Молотов огласил текст о нападении Германии на Советский Союз, фактически объявив о начале войны СССР с Германией.

Правительственные сообщения в Тамбове на Ленинской площади слушали десятки горожан. Тогда радиоточки были далеко не во всех городских домах, и многие горожане специально выходили на главную площадь или в городской сад, где были установлены репродукторы, транслировавшие передачи центрального радио.

На следующий день газета «Тамбовская правда» вышла с передовицей, где излагался текст сообщений предыдущего дня. Там же приводится снимок и заметка с митинга, прошедшего в первый день войны на территории завода «Ревтруд». Митинг собрал тех, кто в силу производственного процесса в этот выходной день был на своём рабочем месте.

24 июня «Тамбовская правда» поместила первую сводку Главного командования Красной Армии за предыдущий день. В том же номере газеты есть фотоснимок, запечатлевший группу девушек, студенток Тамбовского педагогического института, которые добровольно записываются в ряды Красной Армии. К сожалению, качество этих старых, газетных фотодокументов не позволяет представить их нашим читателем, но поверьте, они не могут оставить равнодушными никого, даже тех, кто рассматривает их в наши дни, хотя прошло уже более 70-ти лет.

Изменения в режиме рабочего дня. 27 июня «Тамбовская правда» печатает Указ Президиума ВС СССР «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время». Этим документом директорам предприятий и организаций предоставлялось право увеличивать продолжительность рабочего времени на 1 -3 часа, оплату которых должны были производить в полуторном размере. Этим же указом отменялись все очередные и дополнительные отпуска, заменив их денежными компенсациями. Отпуска предполагалось предоставлять только по болезни. Уже на следующий день в передовице газеты «Тамбовская правда» было сообщение о том, что завод «Автотрактородеталь», который тогда возглавлял директор А. Соловьёв, начал перестраивать работу на военный режим времени. Сообщалось, что рабочие и служащие отказываются от отпусков, получая за них денежную компенсацию.

25 июня с утра на призывной пункт были брошены дополнительные агитаторы, посланы бригады артистов для художественного обслуживания. Провожающие со двора школы были удалены, с ними также проводились беседы, читки газет. Это значительно облегчило работу призывной комиссии».

Первые дни войны для советского народа и Красной Армии были очень тяжёлыми. За первую неделю немецко-фашистские войска продвинулись на большинстве наступательных направлений в глубь нашей территории от 100 до 250-ти километров. 29 июня наши войска оставили город Минск. Были утрачены территории Западной Украины и Западной Белоруссии, которые так и не смогли с осени 1939 года, когда были присоединены к СССР, стать «непреступным буфером страны на западных рубежах». В первые два дня войны были уничтожены основные силы военной авиации Красной Армии в приграничных районах. В результате господство в воздухе немецких «люфтваффе» стало однозначно полным. Оказавшиеся в окружении части Красной Армии на территории Литвы и Белоруссии не смогли пробиться к своим и в плен попали около 300 тысяч советских бойцов и командиров.

Обо всех этих трагических обстоятельствах газета «Тамбовская правда», как и центральные газеты страны ничего не сообщали. Трудно сказать какой была информация, передаваемая по радио, но основное население страны пребывало в полной неосведомлённости о том, что происходило на западе. Об этом вспоминают буквально все старожилы, проживавшие тогда в Тамбове. Более того, из военных корреспонденций с мест боевых действий, которые тогда публиковались в газетах, можно было узнать о массовых героических поступках и подвигах, которые бойцы и командиры нашей армии совершали, оказывая невероятное сопротивление врагу. Все они происходили в каких-то неопределённых местах без указаний названий областей, городов, сёл и деревень, в каких-то воинских частях, часто и без имён самих героев, подвиги которых можно было бы назвать легендарными. Это сегодня мы точно знаем, что подвиги такие были, как знаем имена героев и те места, где эти подвиги совершались. Тогда же информация о них была не определённая, зачастую фантастическая. И всё же по тем указам и постановлениям, которые в качестве передовиц помещались на полосы газет, можно было сделать выводы, что события в западных районах страны складывались не так хорошо, как бы этого хотелось. 27 июня вышло Постановление ЦК ВКП(б) о массовой мобилизации коммунистов и комсомольцев для усиления партийно-политической работы в Красной Армии. 30 июня был образован Государственный Комитет Обороны, на другой день было принято Постановление СНК СССР о расширении прав народных комиссаров СССР в условиях военного времени. Всё это говорило о том, что, начавшиеся военные действия только лишь набирают обороты, и грозят действительно перейти в затяжную и сложную войну. Само слово «война», как вспоминают старожилы, в те дни конца июня – начала июля 1941 года большинство жителей Тамбова произносить боялись. Ещё сохранялась надежда на то, что всё обойдётся более-менее благополучно: «Ну, уж, конечно, не как на Халхин - Голе, и даже потруднее будет, чем на Белофиннской, но всё будет хорошо и к зиме обязательно закончится».

В июле 1941 в Тамбове спешно готовятся к приёму первой партии раненых. В период войны с белофиннами (ноябрь 1939 – март 1940 гг.) в Тамбове были заняты под госпитали здания десяти школ, одного детсада и здание педагогического и учительского институтов. Позже они были возвращены системе Наркомпроса, но уже 3 июля 1941 года здания школ № 1, 2, 6, 14, 17, 19, 21, 51, 52, 65 и детского сада № 4 в хорошем состоянии были переданы под госпитали. Об этом докладывал председатель горисполкома Григорьев первому секретарю Тамбовского обкома ВКП(б) Н.А. Логинову.

Известный тамбовский врач Я.И. Фарбер в своих воспоминаниях сообщает о том, что первые раненые, поступившие с полей сражений в Тамбов 4 июля, были размещены в эвакогоспитале № 1913, который располагался в зданиях школ № 6 и 7. Скорее всего, никакого противоречия здесь нет, приведённые факты добавляют друг друга.

Во второй половине июля в Тамбове появляются первые эвакуированные предприятия и организации из западных областей страны. По всей видимости, первым значимым объектом, который был эвакуирован в Тамбов, явилось Главное управление аэродромного строительства (ГУАС НКВД СССР). До этого оно располагалось в Москве. Приказ о его переводе в Тамбов был подписан наркомом внутренних дел Л. Берия 16 июля 1941 года. Решением облисполкома от 20 июля Управление ГУАС предполагалось разместить в здании на ул. Интернациональной, которое до этого занимала контора Главнефть. Квартиры для семей работников эвакуированного Управления ГУАС намеревались найти в построенных домах завода СК-5 на северной окраине города, за счёт уплотнения семей сотрудников областного управления НКВД, а также 150 комнат за счёт уплотнения жильцов, проживавших в коммунальных и частновладенческих зданиях.

В конце июля в Тамбов в порядке эвакуации был переведён Витебский игольный завод, который решили разместить на территории Тулиновского сельсовета в лесной зоне. Первоначально в Тамбов прибыли 130 работников этого завода, которые смогли вывезти некоторое оборудование и металл в качестве сырья для дальнейшего производства. Однако основная часть оборудования и часть заводского рабочего контингента находились в дороге и добрались до Тамбова только в августе. Завод к этому времени был перепрофилирован на выпуск чисто военной продукции – ручных гранат образца 1933 года.

Во второй половине июля 1941 года всех школьников города Тамбова по распоряжению администраций школ собрали в своих классах. Далее учителя, ссылаясь на события, которые развернулись в стране, объявили учащимся о том, что оставшееся каникулярное время они «должны провести с пользой для Красной Армии и всего народа». В частности, все, кто перешли в седьмой класс и старше, отправлялись на сельхозработы в колхозы области. Нужно было помочь колхозникам собрать урожай, который в то лето выдался достаточно богатым.

Девятиклассников школы № 1 направили в деревни и сёла Сампурского района. На сборы дали всего один день, на следующее утро была намечена отправка. На железнодорожном вокзале собрались почти все. Больных оказалось очень мало. До места назначения (ст. «Сатинка») ехали поездом. Было весело, вагоны были заполнены до отказа. Запомнилось то, что за несколько километров до железнодорожного моста через Цну проводницы строго потребовали закрыть все окна вагонов. Более того, когда миновали железнодорожный мост, тех, кто сидел у окон, заставили подписать бумагу, в которой факт закрытия окон подтверждался в письменном виде.

В колхозах в те дни число мужчин трудоспособного возраста значительно сократилось. По этой причине городских юношей направили на ремонт деревянных мостов на дорогах, а девушек – на прополку овощей. Жили в больших амбарных сараях, спали на сене. Кормили в колхозах в то лето хорошо – на обед с горячим подавали мясо, а по утрам на завтрак всем выдавали по стакану молока. Конечно, сельский труд далеко не всем молодым людям оказался под силу; вскоре появились больные и травмированные, некоторых отправляли домой в Тамбов.

Прошёл июль, затем весь август, но дел на селе не убывало. Перед самым первым сентября всех, кто на то время оказался в Тамбове по разным причинам, вновь собрали в школах и объявили о дополнительной отправке на сельхозработы. На этот раз общий сбор участников трудового пополнения состоялся в парке пионеров, который за год до этого был открыт на территории, которую мы сегодня называем улицей Рахманинова. Затем с ручной кладью многосотенные колонны старшеклассников каждая в своём направлении двинулись к городским окраинам, а далее пешком проследовали к местам назначений. Некоторым пришлось в пути заночевать, т.к. конечные пункты маршрутов находились за 30 и более километров от Тамбова. Для учащихся школы № 1 это были сёла Орловка, Борщёвка, Фёдоровка. Весь сентябрь они проработали там, занимаясь заготовкой сена и соломы на корм скоту.

По имеющимся архивным документам на рассматриваемый период времени сложно сделать общий анализ о работе промышленных предприятий Тамбова. Ряд материалов содержат сведения о работе отдельных заводов. В числе лучших промышленных объектов Тамбова к концу августа 1941 года называли завод «Ревтруд», который постоянно перевыполнял плановые задания и интенсивно осваивал выпуск новой военной продукции. Далее по плановым показателям можно на второе место поставить Тамбовский ремонтно-подшипниковый завод (тогда это предприятие называли ремонтно - подшипниковые мастерские). Среди тех заводов, которые ещё с довоенного времени не могли справиться с ежемесячными плановыми заданиями, хуже всего ситуация складывалась на Тамбовском заводе «Комсомолец». В августе в худшую сторону изменилось выполнение плана на Тамбовском вагоноремонтном заводе и на заводе «Автотрактородеталь». Мотороремонтный и механический заводы работали относительно стабильно.

Что же касается общей ситуации в индустрии города на конец лета 1941 года, то она была очень сложной во всех отношениях. Сказывался отток рабочей силы в связи с призывом в армию и замена опытных рабочих молодым пополнением, которое не имело опыта работы. Лишь в конце августа начался процесс «бронирования» (освобождения от мобилизации) опытных производственных кадров. Второй объективной причиной, влиявшей на спад производства, был процесс технологической перестройки с переходом на производство новых видов военной продукции. Конечно, для этого нужны были новые конструкторско-технологические проработки и их внедрение в производство. Некоторый положительный эффект давало поступление дополнительного машиностроительного оборудования с заводов, эвакуированных в западных районах страны. Однако и его внедрение в производство требовало определённой подготовки.

К ВОПРОСУ О ДАТИРОВКЕ ВРЕМЕНИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ТАМБОВСКИХ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ

На примере изучения различных краеведческих работ конца XX начала XXI века по истории возникновения Тамбовских населенных пунктов, автор указывает на многочисленные ошибки в датировке времени происхождения поселений сельского типа и поднимает данную проблему, показывая на конкретных примерах ряд главных факторов, которые необходимо учитывать исследователю при установлении дат возникновений поселений.

Ключевые слова и фразы: время возникновения сельских населенных пунктов, главные особенности изучения даты возникновения поселений, краеведческие работы, историк Н. В. Муравьев, архивный поиск, ревизские сказки и иные переписные документы XVII-XVIII веков, грамоты об основании поселений, исторический картографический материал, земские и епархиальные статистическо-географические источники.

При изучении истории какого-либо населенного пункта первый вопрос, с которым сталкивается исследователь, это год его возникновения. И если у большинства городов досоветского периода дата основания установлена, то найти достоверную информацию о происхождении сельских поселений чрезвычайно трудно.

Применительно к Тамбовской губернии по этому вопросу существует два опубликованных источника – это книги Николая Васильевича Муравьева (1906-1996): «Из истории возникновения населенных пунктов Тамбовской области» (Воронеж, 1989) [1] и «Изначальная история населенных пунктов Тамбовской области» (Тамбов, 1992) [2]. В данных книгах описано происхождение 1215 сел и деревень Тамбовщины. Также после смерти Муравьева издана книга «Трагедия Тамбовской деревни» (Тамбов, 2004) [3], где имеются сведения о времени основания уже исчезнувших по разным причинам поселений. Кроме этого существуют отдельные труды различных краеведов с указанием дат оснований конкретных изучаемых ими селений (к сожалению новых данных там мало, в основном они пользовались работами того же Муравьева).

Историк Муравьев проделал поистине колоссальную работу, но другие исследователи забывают, что его труд лишь поверхностный каталог населенных пунктов области. Подробно историей возникновения каждого из них он не занимался, так как их существует несколько тысяч и на изучение всех просто не хватит человеческой жизни. Муравьев брал самое старое из встретившихся ему упоминаний какого-либо села, будь то архивные данные или книжные источники, и помещал их в свою работу.

В отсутствие иных источников его книги превратились в своеобразную «Библию» и мало кто из краеведов берется перепроверять изложенные в них данные, одни из-за слепой веры к уже опубликованным сведениям, другие из-за нежелания или отсутствия возможности самостоятельно изучать архивные данные и прочим причинам. Все это привело к тому, что у подавляющего большинства населенных пунктов даты оснований указаны с ошибками, которые со временем перекочевали в официальные документы сельских администраций [4].

Значительная часть дат оснований селений в книгах Муравьева повторяется по определенным годам, вследствие чего можно сделать выводы об основных использованных им источниках сведений об их происхождении.

Во-первых, это десять ревизских сказок [5, 6], служивших в XVIII-XIX веках сельскими переписями населения Российской Империи. Сам Муравьев временем основания поселения обычно указывал промежуток между ревизской сказкой, в которой он впервые обнаружил упоминание о нем, и предыдущей ревизией. В данном случае целесообразней было бы использовать словосочетание «не ранее», т.к. не все предыдущие ревизские сказки сохранились в полном объеме, а сами селения нередко носили ранее иные имена, чего Муравьев мог просто не знать. Последователи историка над данным нюансом не задумывались, и мы получили многочисленные ошибки в датировке.

Во-вторых, он использовал «Книги окладные новоселебным селам Танбова и Казлова городов нынешнего 1702 году» [7] (далее «Книги»). На особенностях их анализа и изучения я остановлюсь несколько ниже.

В-третьих, книжные издания по епархиальной статистике, такие как «Историко-статистическое описание Тамбовской епархии», под редакцией А. Е. Андриевского (Тамбов, 1911) [8]. Вот почему многие поселения в книгах датируется 1911 годом, хотя само «описание» составлено по данным 1910 года, а 1911 только год его издания. Естественно появились они гораздо раньше указанного года, но над этим также никто задумываться не стал.

При датировке времени оснований населенных пунктов, необходимо принимать во внимание множество факторов (на которые у того же Муравьева при объеме его исследований просто не было времени) и книги Н. В. Муравьева здесь могут служить лишь одним из них, а именно датой от которой нужно отталкиваться при поиске сведений, не забывая о том, что автор мог ошибиться в названии и географической локализации поселения. Кратко остановимся на главных особенностях изучения происхождения сел.

Ревизские сказки с уточняющими переписями дают огромный массив информации по демографии и происхождению селений, надо лишь правильно подойти к их анализу и изучению. Нередко в ревизиях указывался год переселения в село крестьян, по которому можно установить время его основания. Кроме ревизских сказок имеются и иные переписные документы (начиная с XVII века), например, такие как писцовые книги [9] и похозяйственные переписи отдельных селений [10].

Также не стоит забывать, что сел с современным, пусть даже старинным названием, в ревизских сказках может и не оказаться и причин тому несколько. За период своего существования селения могли поменять множество имен, в том числе одновременно носить сразу два (Зверяевка-Промышляй) или три (Знаменка-Татищево-Платоновка) [11]. Названия эти происходят от географического расположения села, церковного прихода (престольного праздника), народного названия, имени владельца и т.д. Единое на сегодня село ранее могло состоять из нескольких отдельных деревень, находящихся через овраг или ручей и носящих имя владельца. Позже, к концу XIX века они стали одним селом, но в первых ревизиях описаны отдельными поселениями и даже имениями мелкопоместных дворян-однодворцев [12].

Например, с. Рассказово, при своем основании в XVII веке носило имя деревня Лесной Тамбов [13] (по реке, на которой располагалась), позже утвердилось название Рассказово [14] (иногда Рассказовщина [15]) по прозвищу основателя С. А. Рассказа [14] (Водянова [16, 17]). С появлением церковного прихода в документах появилось (правда ненадолго) название с. Богословское [18]. В свою очередь на левом берегу Лесного Тамбова возникли однодворческие хутора, превратившиеся позже в деревни, менявшие название с течением времени: Лесной Тамбов [12], Малая [19] и Большая Богословки [20], Богословки Авдеева, Маслова и др. [21], Куриловка [11], Туляны (Малые и Большие) [11], Салмановка [22] (по фамилии помещиков Салмановых [23]), она же короткое время деревня Юльино [24] (по имени Юлии Чихачевой-Полторацкой [25]). В XIX веке владелец части Рассказово А. М. Полторацкий переименовал ее в д. Арженку [26] (по одноименной реке). Часть с. Арженки до XX века называлась д. Дубровкой [27]. Тогда же крестьяне-молокане В. С. Шереметева на правом берегу р. Арженка, рядом с ее устьем, основали промышленную (кожевенную) слободу Белая Поляна [28]. И все эти населенные пункты, в зависимости от вида документов и обстоятельств в которых упоминались, именовались то селом Рассказово, то одним из других своих названий.

И так практически во всех селах. Возьмем с. Татарщино (Рассказовский район) – тот же самый конгломерат селений в XVIII-XIX веках: Покровское, Тенишовка, Татарщино, Шатилово, Сабурово, Енгалычевка, Чубарово, Вельяминовка, Леоновка, Михайловка и т.д. [29, 30, 31, 32, 33] Возникает вопрос – а дату возникновения какого из этих селений брать за дату основания села? Первого возникшего? А если это просто окраинный небольшой хуторок-порядок, вошедший позже в состав соседнего крупного села, растворившийся в нем и исчезнувший? Самого крупного из поселений? А если население в них периодически менялось? Того, чье название существует теперь? Так бывало, что у некоторых сел, существовавших по полтора-два века, позже в составе появлялся маленький спутник, название которого нравилось власти гораздо больше (по классовым причинам или оно становилось именем железнодорожной станции) и что же из-за этого отбрасывать и забывать всю предыдущую историю поселения? И на эти вопросы должен обоснованно ответить историк в своих работах.

Все же главными и самыми верными, на мой взгляд, источниками при отождествлении даты возникновения села в XVII-XVIII веках являются непосредственные документы на их основание, например отказные грамоты с первоначальными межевыми сведениями или грамоты владельцам, разрешающие основать деревню и переселить крестьян в новые земли. Поиск указанных грамот чрезвычайно сложное дело [34]. Фонды РГАДА зачастую недоступны большинству исследователей из-за экономических и географических причин. Многие документы в них погибли или утрачены. Существующие могут находиться в самых различных фондах и делах (порой и не относящихся к изучаемой губернии или времени исследований), и какого-то общего алгоритма по их поиску просто нет. Так отказом поместий, в том числе и под новые поселения, изначально занималась Тамбовская приказана изба, но в ее фонде хранится всего лишь 43 дела [35], в которых помещен минимум информации по происхождению сел. Поэтому обнаружение грамот с основанием сел большая удача.

Благодаря работам Муравьева датой происхождения с. Татарщино числится 1706 год. Сам же исследователь указывал на начало XVIII века [36]. При сопоставлении фрагмента из его книги с текстом из источника «Книги окладные новоселебным селам Танбова и Казлова городов нынешнего 1702 году», установлено, что взят он именно оттуда [37]. Вот только даты «1706 год» в нем нет, и как она появилась у Муравьева, мы уже не узнаем.

Сами «Книги» чрезвычайно интересный и важный документ, который также нуждается в пристальном анализе. Муравьев этот анализ не провел и 1702 год из названия документа стал годом основания почти всех указанных в «Книгах» сел [38] и теперь красуется на въездных стелах в них (как, например, у с. Саюкино Рассказовского р-на).

При внимательном изучении данного документа [7] и сравнении его с другими архивными источниками того периода, можно сделать следующие выводы. Документы, изложенные в «Книгах», являются всего лишь сведениями об обложении ранее возникших сельских приходов окладом – денежной пошлиной (данью). Значительная часть данного письменного памятника утрачена – нет 6 листов в середине, и отсутствует неизвестное количество листов в конце (так что если какое-то село в книге не упоминается, это еще не значит, что его на тот период не было). Цифра «1702» в названии является ничем иным как годом заведения данной книги. Вполне вероятно, что это не первая редакция «Книг», и они заполнялись, редактировались, переписывались отдельными листами не один раз из-за описания новых приходов при их возникновении или пересмотре величины налога в случае значительного роста села. То есть, если в каком-то населенном пункте на протяжении длительного времени не было церкви, то он в эти «Книги» попасть не мог, а сколько лет составлял «доцерковный» период нам неизвестно.

Внесенные в «Книги» данные охватывают период от мая 1703 года до марта 1720 года, например, село Уварово обложено податью в 1719-м году, а Инжавино – в 1716-м. 1702 года нет ни в одной из помещенных пошлинных записей!!! Естественно дата обложения села пошлиной не соответствует его фактическому возникновению – например с. Нижнеспасское (Покровское) обложено по «Книгам» в 1705 году, грамота же на его основание пожалована 18 (28) сентября 1699 года [39], а «порозжая земля» была отведена в вотчину Переславль-Рязанскому Спасскому монастырю (владельцу сел Верхне- и Нижне-Спасского) еще в 1698 году [40] (3 января 1699 года по нов. стилю). Также в записях встречаются фразы: «прежней дани» и «перед прежней», то есть идет отсылка на года предыдущие описываемому обложению.

У части сел, к сожалению, год их обложения пошлиной не обозначен, как, например, у села Пурсованья, Кирсаново тож (сегодняшний город Кирсанов). Возможно, он и не был указан в первоначальном архивном документе, либо его пропустили или не смогли расшифровать при переписывании сведений – тут уже надо изучать окладные книги в архивном подлиннике в РГАДА. А так как у других приходов год обложения данью имеется и отличается друг от друга, датировать утверждение пошлины для всех остальных только 1702-м годом или по дате соседнего, совершенно неверно – этот год фактически может оказаться любым.

Однако вернемся к с. Татарщино. Долгое время никаких документов свидетельствующих о времени происхождения села не имелось, что давало место всякого рода историческим спекуляциям, типа существования татарской части села (русская часть называлась с. Покровское и документов о его основании также пока не обнаружено) с XV века (до 1475 года) [41]. Наконец один из документов опубликовал и изучил М. Ишеев в 2011 году [42]. Причем грамота от 7 (17) декабря 1697 года на отказ земли служилому татарину мурзе Тенишу Долотказину и его сослуживцам по роте Шацких татар находилась не в РГАДА, а в ГАТО в деле «О дворянстве мурз Маматказиных» [43].

Конечно, эта грамота еще не является датой основания д. Тенишевка, так как на разрешение «селиться и ставить избы» давалась отдельная бумага (тем более в декабре деревни не строят). Однако после выделения земель для хозяйственного использования селение ставилось буквально через 1-2 года, как в случае с селом Нижнеспасским.

Особую ценность данный документ представляет еще и тем, что дает ответ на вопрос о происхождении татарского села в Тамбовском уезде. И это совсем не поселение времен Золотой орды, о чем писали различные краеведы, а обычное отведение земель служилым людям (в данном случае татарам), что являлось обычным делом в России того времени. В связи с вышеизложенным, документы об основании сел можно найти в любом фонде и архиве, в том числе и личных дворянских документах. Так, например, сведения об основании слободы Белая Поляна находятся в фонде дворян Шереметевых в ЦАНО [44]. И на это исследователю также следует обратить внимание.

В принципе получить землю в хозяйственное использование (в том числе и под новое поселение) мог любой свободный человек дворянского, солдатского, крестьянского и другого происхождения. Для этого лишь требовалась челобитная на имя Великого Государя с просьбой отказать ему «порозжую» землю. После служащие (подьячие) Тамбовской приказной избы проводили проверку на предмет отсутствия владельца данного участка и межевание новой земли [45]. Затем, если земля оказывалась «дикой», ее от имени государя отписывал владельцу поместный дьяк (чиновник поместного приказа [46], к 1720-м годам приказ заменили вотчинной коллегией [47]). Вся процедура занимала около года.

Документы указанных осмотров и межеваний, отказы земли и последующие межевые споры также являются прекрасным источником по определению даты основания населенных пунктов. Зачастую даже в межевых документах (спорах), составленных годы спустя после появления села, идет отсылка к первоначальной грамоте с датой основания.

Именно благодаря межевому спору крестьян «деревни Леснаго Танбова, Разказова тожъ» от 8 января 1703 года [14] мы узнаем о дате основания с. Рассказово. К сожалению и здесь имелась ошибка в датировке, которая не исправлена (или её не желают исправлять) до сих пор. Произошло это по вине историка-краеведа И. И. Дубасова (и его реферата «Бытовые черты из прошлого нашего края» [48]), неправильно переведшего летоисчисление «от сотворения мира» в календарь «от Рождества Христова», из-за чего он указал годом основания Рассказово 1698 год, хотя в грамоте дана дата освобождения «новоселидебной» деревни от уплаты податей с 1 сентября 7206 года [49], что соответствует 1 (11) сентября 1697 года. Дубасов просто приравнял весь 7206 год к 1698 году, забыв, что новый год до календарной реформы Петра I [50] начинался не 1 января, а 1 сентября, и 4 месяца по старому летоисчислению приходились на предыдущий год [51].

Как и в случае с Муравьевым Дубасова никто из историков перепроверять не стал [52] и в первоисточник не заглянул. Так 1698 год вместо 1697-го стал годом появления с. Рассказово. В связи с этим давно назрел вопрос об официальном переносе даты основания Рассказова на 1697 год, но никто из современной городской администрации на это внимания не обращает.

При нахождении подлинной грамоты, выданной Степану Андреевичу Рассказу-Водянову (ок. 1657-1714) [16] на основание поселения, возможно и некоторое уточнение указанной даты. В документе межевого спора сказано, что грамоту на основание Рассказово прислали в Тамбов в 7205 году [49] от сотворения мира, т.е. в промежуток между сентябрем 1696 и августом 1697 года. Но так как строительный сезон в России заканчивался после октябрьского праздника Покрова Пресвятой Богородицы и начинался только весной, можно с уверенностью сказать, что деревню поставили к лету 1697 года, после чего и освободили от податей с 1 сентября.

Еще одними важнейшими факторами, которые следует учитывать при датировке возникновения поселений, являются историко-географический и близко связанный с ним топонимический. При возникновении поселений им часто давали названия по близлежащим природно-географическим объектам, например, по наименованию рек, на которых они находились. Так на р. Лесной Тамбов в разные годы XVII-XVIII веков возникло несколько поселений с одноименным названием. Впоследствии они стали носить иные имена: Рассказово [14], Павловка [53], Малая Богословка (Куриловка) [12, 54], Комаровка [11], Малые [11] и Большие Туляны [55].

Не стоит забывать, что ранее практически все села имели двойные названия – церковные и исторически сложившиеся (Никольское-Хитровщина, Подоскляй-Рождественское, Кобылинка-Дмитриевское [56]), причем церковные могли повторяться у многих сел, находящихся в одной местности, из-за чего их нередко путали (с. Рождественское-Подоскляй Нижнеспасской волости, с с. Рождественским-Подворками или Ломовисом Дмитриевщинской волости [57]).

Понять какое именно будущее село упоминалось в первоначальных документах порой затруднительно. Здесь нужно проследить его историю, коренное население (по тем же ревизским сказкам), поднять картографический и межевой материалы. Надо сказать, что карты губернии издавались с конца XVIII века и, зачастую, по ним одним можно понять, какое название было у современного села 200 лет назад. Если этого не сделать, то очень легко совершить досадную ошибку и спутать Лесной Тамбов-Комаровку с Лесным Тамбовом-Малой Богословкой.

Совершал подобные ошибки и Муравьев. Находя старые селения с таким же, что и сегодня названием, он искал их на современной карте, не сравнивая с более древним картографическим материалам, хотя ко второй половине ХХ века многие из них не только имели другие наименования, но и просто исчезли. Скорей всего это вышло из-за той же нехватки времени и большого объема отработанного материала, именно поэтому ученому некогда было отождествлять с современностью каждую деревню из десятка Ломовисов или Нару-Тамбовов. Тут удивляет подход других исследователей, наших современников, которые не только не попытались уточнить данные Муравьева, но и постарались при обнаружении ошибок достроить его и свою версию.

Так произошло, например, с с. Хитрово. Данное село в середине XVIII века находилось на р. Нару-Тамбов и носило одноименное название [58]. На этой же реке имелось еще не менее пяти деревень, упоминаемых в ревизских сказках, различных изданиях и нанесенных на старые карты, с тем же названием (Княжево-Богородицкое [7], Хитрово, Пречистенский буерак [7], Савинка [60, 61], Ковальская [61], Ртищев Поселок [62]), чего не учел Муравьев и начал подгонять все обнаруженные им данные по Нару-Тамбовам к с. Хитрово. В своей книге он разместил две сжатые цитаты о Нару-Тамбове, взятые им из «Книг» 1702 года [63] и второй ревизской сказки 1745 года [58]. При этом сразу бросается в глаза, что по «Книгам» в Нару-Тамбове имелась церковь Казанской Богородицы, а в данных ревизии село называлось уже Никольским. И действительно на всем протяжении своей истории в с. Хитрово был приход Никольской церкви [64] из-за чего оно и носило третье одноименное церковное название.

Как нам известно в селах никогда не менялся престольный церковный праздник (мог лишь добавляться новый) и если изначально приход был Богородицким, то Никольским ни через 30 ни через 300 лет он стать не мог и церковь в этом селе всегда бы строилась в честь одного и того же церковного праздника. Даже по одному этому сразу понятно, что Муравьев перепутал и совместил два разных села. Но какие именно?

Обратившись к первоисточнику, читаем:

«Церковь Пресвятые Богородицы иконы Казанския в новоселебном селе Нарутанбове. У тоя церкви двор попа Софрония, церковные земли помещиковой дачи князя Григория Ивановича Волконского по десяти чет... Да в приходе к той церкви в том селе и за речкою Нарутанбовой и в приходских деревнях в Царевке в том селе и за речкою Нарутанбовой девять дворов помещиковых... обложена в 712 году генварь 28 дня» [64].

В данной записи указан и владелец села и географическое расположение его приходских деревень. Посмотрим любую карту (что старую, что современную) и увидим что рядом с с. Царевкой в 4 км расположено с. Княжево или Княже-Богородицкое (Хитрово же находится от Царевки в 23 км), бывшее до 1920-х годов центром Княже-Богородицкой волости [61] с Богородицкой церковью (в честь Казанской Иконы Божией Матери) и одноименным приходом [65]. Князь Г. И. Волконский по данным 1-й ревизии являлся владельцем села Богородицкого [66] (по-народному Княжево, по титулу владельца). По переписным книгам Тамбовского уезда 1722-27 года владельцем Богородицкого стал его сын Андрей [67]. Сам князь в то время был осужден [68] и умер.

Таким образом, Муравьев приписал селу Хитрово – Нару-Тамбов, с Никольским приходом первоначальное данные с. Княже-Богородицкое – Нару-Тамбов, с Богородицким приходом, просто вычеркнув имя владельца и некоторые географически данные. В итоге возраст с. Хитрово увеличился на несколько десятилетий.

В дальнейшем эту ошибку исправить никто не только не попытался, но даже наоборот она была закреплена исследованием историка Бориса Ивановича Юдина в книге «Село Хитрово – страницы истории», 2003 года. Книгу издали к якобы 300-летию с. Хитрово. А имена тех, кому это было нужно, и для кого Юдин издал свою псевдоисторическую работу, можно увидеть среди благодарственных посвящений и спонсоров издания – ну уж очень им хотелось отметить 300-летний юбилей села! При определении возраста с. Хитрово Юдин не только не стал исправлять ошибку Муравьева, но и убрал указанный им 1712 год, мешавший стать селу 300-летним [69].

То же самое сделал и другой краевед Александр Алексеевич Черников, издававший работы по истории сел Рассказово, Платоновки, Дмитриевщины [70], но только в другую сторону – уменьшив [71] возраст селу Платоновке, основываясь на работах того же Муравьева [72]. Думаю, какого-либо конкретного умысла Черников не имел, и ему просто не хватило исторической квалификации. Достаточно бегло посмотреть его работы, чтобы понять, что основаны они не на исторических фактах, а на легендах, рассказах старожилов, работах других авторов советского периода, в том числе на статьях в периодических изданиях, из-за чего даже в разных главах его книг содержатся противоречащие друг другу данные.

При описании с. Платоновка Муравьев не учел ни топонимический фактор, а именно наличие у одного поселения нескольких имен и расположение поблизости двух одноименных деревень (а фактически порядков), ни географический – не проследил изучаемое село по старым картам.

Современное с. Платоновка впервые упоминается в документах 1-й ревизской сказки от 3 (14) мая 1719 года, как «деревня Знаменское» и принадлежит Федору Алексеевичу Татищеву [73] (в 1745 году его сыну Ивану [74]). Всего в ней проживало 20 дворовых безземельных людей мужского пола. Второе имя, «Татищево тож», у деревни появляется к третьей ревизской сказке [75]. В последующих ревизиях это название сохранилось, а само поселение под именем «сельцо Знаменское, Татищево тож» нанесли на план генерального межевания [76] Тамбовского уезда 1790 года в землях 137 межевого участка и все последующие карты.

В дальнейшем 137-ю дачу размежевали на множество земельных наделов и 10 ближайших к поселению участков (вымежеванных в 1792 году) в первой половине 19-го века перешли в собственность крестьян сельца Знаменского: Курапова, Черниковых, Платоновых, Комаровой и однодворца д. Самодуровки А. Ф. Безгина [77]. Причем вольным хлебопашцам (так они записаны в межевых книгах) Платоновым принадлежало 4 земельных участка, площадь которых составляла более 80 % от всей земли вышеуказанных владельцев. С этого времени часть сц. Знаменского, принадлежащая Платоновым, получила одноименное народное название. Как третье официальное оно имеется в документах 10-й ревизской сказки вместе с предыдущими: Знаменка и Татищево [78, 11].

Проложенная близ Знаменского железная дорога в 1870 году [79] разделила сельцо на две части северную и южную. Южная часть (порядок) с землей принадлежащей Платоновым и станционными постройками стала окончательно Платоновкой, а северная Знаменкой-Платоновкой. Новую станцию также назвали Платоновкой, т.к. станция Знаменка [80] в Империи уже имелась. Спустя несколько десятилетий наименование «Платоновка» фактически вытеснило историческое название поселения (теперь уже Платоновка чаще пишется первой [22]), превратившееся в имя самого большого сельского порядка.

В «Описании Тамбовской Епархии» Андриевского имеется две Платоновки: Платоновка, прихода Арженской церкви (южная часть поселения) с 66 жителями [81] и Платоновка, Знаменка тож, прихода Дмитриевщинской церкви (северная часть) с населением в 545 человек [82]. Все это были и тогда и сейчас части одного, единого поселении и именовались разными названиями лишь в церковно-приходском делении, которое существенно отличалось от административно-территориального, где Платоновка являлась одним самостоятельным населенным пунктом Дмитриевщинской волости [22, 83].

Раз уж мы затронули разницу между церковно-приходским и административно-территориальным делениями (губерния, уезд, волость [22]), то следует сказать несколько слов и о них. Епархии в имперский период делились на благочинные округа, а те в свою очередь на церковные приходы, к которым приписывались различные населенные пункты, в том числе и их части [8]. Различные части и порядки одного и того же села могли относиться к совершенно разным церковным приходам (по географическим и историческим причинам), как в случае с Платоновкой или Рассказово, где смежные порядки (бывшие однодворческие и владельческие деревни) хоть и являлись соседними улицами, но относились к приходам Богословской и Троицкой церквей [84] и числились в церковных документах самостоятельными деревнями, будучи фактически единым селом.

Нередко в один приход входили деревни из разных волостей (д. Большие Туляны Нижнеспасской волости – в приход Троицкой церкви Рассказовской волости [84]) и даже уездов (д. Озерки-Казачка Тамбовского уезда [22] в приход Богословской церкви Кирсановского уезда [85]). В свою очередь и одно село, например Никольское-Завидово, делилось на две части: с. Никольское Кирсановского уезда с волостной управой и с. Никольское Дмитриевщинской волости Тамбовского уезда [86]. Поэтому в исследованиях необходимо учитывать и разницу между различными территориальными делениями, чтобы не принять одно селение за два или наоборот.

Как раз этого и не учел Муравьев. В итоге у него получилось отдельная д. Знаменка, существовавшая по описанию Тамбовской епархии в 1911 году и якобы нигде ранее не упоминавшаяся [82], несмотря на множество архивных и опубликованных статистических источников (второе название Знаменки – Платоновка – из той же книги Андриевского Муравьев почему-то опустил) и д. Платоновка, описанная в десятой ревизии 1858 года [78] (другие названия этой же деревни – Знаменка и Татищево историк также не указал). Сведения Муравьева, не проверив, перепечатал Черников, и местная администрация в 2013 году торжественно отметила 155-летие Платоновки [87, 88] и открыла на въезде в село стелу с цифрой «1858», вычеркнув из истории села полтора века.

В заключении необходимо указать на еще один недостаток, имеющийся в книгах Муравьева. Из них практически ничего невозможно узнать про населенные пункты, появившиеся после 10-й ревизии 1858 года. Сам историк пользовался в основном епархиальными изданиями, хотя в этот период было опубликовано множество иных источников с указанием существовавших населенных пунктов губернии, таких как адрес-календари, памятные книги, издания, посвященные переписи 1897 года, сельскому хозяйству и землевладению и т.д., а также поуездный картографический и справочно-статистический материал. Немало информации о происхождении поселений можно почерпнуть из изданий губернского и уездных земств, метрических книг и прочих как архивных, так и опубликованных источников.

Таким образом, установление даты основания поселений чрезвычайно трудоемкий и кропотливый процесс, связанный с большим количеством проблем и сложностей, на главных из которых мы остановились. Данное исследование требует не только архивно-поисковой, а во многом более важной аналитической и логической работы, с учетом множества исторических, географических, демографических, топонимических и других факторов. На сегодняшний день датировка времени происхождения населенных пунктов фактически одно белое пятно и любой исследователь, имея твердое желание и запасшись изрядной долей терпения, может совершить хотя и маленькое, но по-своему важное историческое открытие.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Муравьев, Н. В. Из истории возникновения населенных пунктов Тамбовской области [Текст] / Н. В. Муравьев. – Воронеж : Центр.-Чернозем. кн. изд-во, 1989. – 157 с.

2. Муравьев, Н. В. Изначальная история населённых пунктов Тамбовской области [Текст] / Н. В. Муравьев. – Тамбов : Пролетарский светоч, 1992. – 147 с.

3. Муравьев, Н. В. Трагедия тамбовской деревни [Текст] / Н. В. Муравьев. – Тамбов : Пролетарский светоч, 2004. – 129 с.

4. Историческая справка. Хитровский сельсовет. // Официальный сайт Администрации Рассказовского района. [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://r31.tmbreg.ru/10263/10280/13697.html. – Загл. с экрана. – Просм. 15.09.2017.

5. РГАДА. Ф. 350. Оп. 1-3.

6. ГАТО. Ф. 3. Оп. 1.

7. Книги окладные новоселебным селам Танбова и Казлова городов нынешнего 1702 г. [Текст] // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. Вып. 39. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1894. – С. 273–292.

8. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии [Текст] / под ред. А. Е. Андриевского. – Тамбов : Типо-литография Н. Бердоносова и Ф. Пригорина, 1911. – 878 с.

9. РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1.

10. ГАВО.Ф. И-18. Оп. 1. Д. 12.

11. Список населенных мест по сведениям 1862 года, издан Центральным Статистическим комитетом МВД [Текст]. – Т. 42. Тамбовская губерния / Обработан ст. ред. А. Артемьевым. – Санкт-Петербург : В тип. Карла Вульфа, 1866. – С. 10–11.

12. РГАДА. Ф. 350. Оп. 1. Д. 404. Л. 180.

13. Материалы, относящиеся к истории Тамбовского края [Текст] / сост. И. Н. Николев. – Тамбов : Типография губернского правления, 1884. – С. 80.

14. Выпись, данная крестьянам новоселидебной дворцовой деревни Лесного Танбова, Рассказово тож, Карпу Бердину с товарищи [Текст] // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. – Вып. 34. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1892. – С. 138-141.

15. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2. Д. 3484. Л. 1(о).

16. РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Д. 3554. Л. 128. РГАДА. Ф. 350. Оп. 1. Д. 409. Л. 634 (о).

17. ГАВО. Ф. И-18. Оп. 1. Д. 12. Лл. 89-90.

18. Книги окладные новоселебным селам Танбова и Казлова городов нынешнего 1702 г. [Текст] // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. Вып. 39. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1894. – С. 290.

19. РГАДА. Ф. 1166. Оп. 1. Д. 4. Л. 1.

20. ГАТО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 242.

21. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2 Д. 3512. Лл. 624-654.

22. Список селений с указанием числа жителей в них по волостям и уездам Тамбовской губернии в 1897 г. [Текст] – Тамбов : изд. Тамбовская земская управа, 1898. – С. 63.

23. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2 Д. 3512. Лл. 632-654.

24. ГАТО. Ф. 29. Оп. 4. Д. 5613, 9746.

25. Сысоев, В. И. Поэта первая любовь Е. П. Бакунина [Текст] / В. И. Сысоев. – Тверь : Тверская областная тип., 2006. – С. 83.

26. Морозова, Э. А. Особенности социально-демографического облика населения торгово-промышленного села в первой половине XIX века (на примере с. Рассказово Тамбовской губернии) [Текст] : Дисс. …канд.ист.наук : 07.00.02 / Э. А. Морозова; Тамбовский гос. ун-т им. Г. Р. Державина. – Тамбов, 2003. – С. 58. См. также : ГАТО. Ф. 29. Оп. 4. Д. 719-720.

27. Минх, А. Н. Путевые заметки от Москвы до села Колена. 1869 г. [Текст] // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. Вып. 50. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1905. – С. 14.

28. ГАТО. Ф. 26. Оп. 1. Д. 1727.

29. Топографический межевой атлас Тамбовской губернии, составлен в 1860 году чинами Межевого Корпуса под руководством генерального штаба генерал-лейтенанта А. И. Менде [Изоматериал]. – Ряд 7. Лист 4. – Москва, 1862.

30. Геометрический генеральный план губернскому городу Танбову сочиненному в Тамбовской межевой конторе в 1790 году [Изоматериал]. – Тамбов : Тамбовская губернская чертежная, 1790.

31. Топографическая карта масштаба 1 : 100000. Квадраты: N-37-120 (Новая Ляда), N-38-109 (Бондари) [Изоматериал] / сост. В. Л. Касперович ; Главное управление геодезии и картографии государственного геологического комитата СССР. – Москва, 1963.

32. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии [Текст]. / под ред. А. Е. Андриевского. – Тамбов : Типо-литография Н. Бердоносова и Ф. Пригорина, 1911. – С.59.

33. Ведомость, учиненная Тамбовскому уезду, по новому разделению с показанием причисленных по способности ко оному городу селениев и в них положенных по третьей ревизии в подушный оклад мужеского и женского полу душ и дворов, тако же живущих и не живущих дворян [Текст] // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. – Вып. 40. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1895. – С. 98–103.

34. РГАДА. Ф. 1209.

35. РГАДА. Ф. 1166. Оп. 1.

36. Муравьев, Н. В. Избранные краеведческие труды [Текст] / Н. В. Муравьев : в 2 т. – Тамбов : Тамб. вестн., 2006. – Т. 1: Из истории возникновения населенных пунктов Тамбовской области; Изначальная история населённых пунктов Тамбовской области; Улицы и площади Тамбова. – С. 114.

37. Книги окладные новоселебным селам Танбова и Казлова городов нынешнего 1702 г. [Текст] // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. Вып. 39. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1894. – С. 288.

38. Торжественное мероприятие, посвященное 315-летию села Коптево Рассказовского района // Официальный сайт Администрации Рассказовского района. [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа:http://r31.tmbreg.ru/news/view/22480. – Загл. с экрана. – Просм.15.09.2017.

39. Материалы, относящиеся к истории Тамбовского края [Текст] / сост. И. Н. Николев. – Тамбов : Типография губернского правления, 1884. – С. 65.

40. Документы Рязанского Спасского монастыря [Текст] // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. – Вып. 35. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1893. – С. 120.

41. Тамбовская область. Ислам в Тамбове появился не вчера. Мусульмане России. Официальный сайт духовного управления мусульман России. [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа:http://dumrf.ru/regions/68/history (дата обращения 15.09.2017 г.).

42. Ишеев, М. Дело о дворянстве мурз Маматказиных, как источник информации по истории деревни Татарщино Тамбовской области. Центр Историко-Родословных Исследований. [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://www.tatargen.ru/mamatkazins-tatarshchino.pdf. – Загл. с экрана. – Просм. 15.09.2017.

43. ГАТО. Ф. 161. Оп. 1. Д. 814.

44. ЦАНО. Ф. 763. Ф. 933; Ф. 2148; Ф. 60. Оп. 239а.

45. История земельных отношений и землеустройства [Текст] / Под ред. А. А. Варламова – Москва : изд. Колос, 2000. – С. 45-47.

46. Большая Советская Энциклопедия [Электронный ресурс]. URL: http://bse.sci-lib.com/article091371.html (дата обращения 15.09.2017 г.).

47. Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа:http://my-dict.ru/dic/enciklopediya-brokgauza-i-efrona/237587-votchinnaya-kollegiya. – Загл. с экрана. – Просм. 15.09.2017.

48. Дубасов, И. И. Бытовые черты из прошлого нашего края [Текст]. // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. – Вып. 34. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1892. – С. 33–35.

49. Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. Вып. 34. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1892. – С. 139.

50. О писании впредь Генваря с 1 числа 1700 года во всех бумагах лета от Рождества Христова, а не от сотворения мира [Текст] // Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. № 1735. Том III (1689-1699 гг.). – СПб. : Печатано в Типографии II отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. – С. 680-681.

51. Селешников, С. И. История календаря и хронология [Текст]. – М. : изд. Наука, 1970. – С. 156-157.

52. Черников, А. А. Город Рассказово и окрестности [Текст]. / А. А. Черников. – М. : изд. «ТРАНСИЗДАТ», 2004. – С. 5-6.

53. РГАДА. Ф. 1354. Оп. 490. Ч. 1. Д. Л-13.

54. РГАДА. Ф. 1354. Оп. 490. Ч. 1. Д. Б-7.

55. РГАДА. Ф. 350. Оп. 1. Д. 404. Л. 144об.

56. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2. Д. 3512. Лл. 319, 370, 417.

57. «Антоновщина». Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1920-1921 гг. (документы, материалы, воспоминания) [Текст] / сост. В. П. Данилов и др. – Тамбов : Юлис, 2007. – С. 544, 762.

58. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2. Д. 3502. Л. 340.

59. Список населенных мест по сведениям 1862 года, издан Центральным Статистическим комитетом МВД [Текст]. – Т. 42. Тамбовская губерния. / Обработан ст. ред. А. Артемьевым. – СПб. : В тип. Карла Вульфа, 1866. – С. 16.

60. Там же. – С. 17.

61. Список селений с указанием числа жителей в них по волостям и уездам Тамбовской губернии в 1897 г. [Текст]. – Тамбов : изд. Тамбовская земская управа, 1898. – С. 68.

62. РГАДА. Ф. 350. Оп. 1. Д. 404. Л. 179об.

63. Книги окладные новоселебным селам Танбова и Казлова городов нынешнего 1702 г. [Текст] // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. Вып. 39. – Тамбов : Тип. губернского правления, 1894. – С. 291-292.

64. Обозрение Его Преосвященством, Преосвященнейшим Кириллом, Епископом Тамбовским и Шацким, монастырей, церквей и школ епархии в 1911 году [Текст] // Тамбовские Епархиальные ведомости. – № 10. – Тамбов : Изд. Тамб. Епархия, 1912. – С. 297-301.

65. Справочная книжка по Тамбовской Епархии на 1876 год. – Тамбов : Губернская земская тип., 1876. – С. 5.

66. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2. Д. 3484. Л. 2об.

67. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2. Д. 3498. Л. 842об.

68. Серов, Д. О. Высшие администраторы под судом Петра I. (Из истории уголовной юстиции России первой четверти XVIII в.) [Текст] // Известия Уральского государственного университета. – № 39. – Екатеринбург : УрГУ, 2005. – С. 53-58.

69. Юдин, Б. И. Село Хитрово – страницы истории [Текст] / Б. И. Юдин. – Тамбов : Пролетарский светоч, 2003. – С. 7.

70. Черников, А. А. Город Рассказово и окрестности [Текст] / А. А. Черников. – М. : изд. «ТРАНСИЗДАТ», 2004. – 176 с. Он же : Дмитриевщина : очерки из истории села. – Тамбов : изд. Тамб. отд-ния ОООП «Литфонда России», 2010. – 178 с. Он же : Платоновка : очерки из истории села. – Тамбов : изд. Тамб. отд-ния ОООП «Литфонда России», 2010. – 114 с.

71. Черников, А. А. Платоновка : очерки из истории села [Текст] / А. А. Черников. – Тамбов : изд. Тамб. отд-ния ОООП «Литфонда России», 2010. – С. 6-7.

72. Муравьев, Н. В. Указ. соч. [36] – С. 280.

73. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2. Д. 3484. Л. 260-260об.

74. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2. Д. 3502. Л. 505.

75. РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Ч. 2. Д. 3512. Л. 674.

76. РГАДА. Ф. 1354. Оп. 490. Ч. 1. Д. З-72.

77. РГАДА. Ф. 1354. Оп. 490. Ч. 2. Дд. З-140-149.

78. ГАТО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 2036.

79. Рязанско-Уральская железная дорога и ее район // Издание правления общества Рязанско-Уральской Ж. Д. – СПб. : Типо-Литография Н. И. Евстифеева, 1913. – С. 32-40, 115-116.

80. Город Знаменка. Города и области Украины. [Электронный ресурс]. URL: http://ukrainian.su/dostoprimechatelnosti-kirovogradskoy-oblasti/gorod-znamenka.html (дата обращения 15.09.2017 г.).

81. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии [Текст]. / под ред. А. Е. Андриевского. – Тамбов : Типо-литография Н. Бердоносова и Ф. Пригорина, 1911. – С. 43.

82. Там же. – С. 48.

83. Адрес-календарь и справочная книжка Тамбовской губернии [Текст]. – Тамбов : Электрическая типо-литография губернского правления, 1914. – С. 116-117.

84. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии [Текст] / под ред. А. Е. Андриевского. – Тамбов : Типо-литография Н. Бердоносова и Ф. Пригорина, 1911. – С. 55-56.

85. Там же. – С. 583.

86. Адрес-календарь и справочная книжка Тамбовской губернии. – Тамбов : Электрическая типо-литография губернского правления, 1914. – С. 116-117, 372-373.

87. 155 лет со дня образования села Платоновка. Официальный сайт Администрации Рассказовского района. [Электронный ресурс]. URL: http://r31.tmbreg.ru/news/view/18604.html (дата обращения 15.09.2017 г.).

88. Фролова, О. В. Празднует село свой день рождения [Текст] / О. В. Фролова // Трудовая новь. Рассказово. – 2013. – 18 сентября.

ИСТОРИЯ ПРИХОДОВ НЫНЕ НЕ СУЩЕСТВУЮЩИХ ХРАМОВ УМЕТСКОГО РАЙОНА УВАРОВСКОЙ ЕПАРХИИ ТАМБОВСКОЙ МИТРОПОЛИИ

В статье идет речь о храмах и приходах сел, существовавших к началу XX века и исчезнувших к началу XXI века.

Ключевые слова: Умёт, Тамбовская епархия, утраченные храмы, история приходов.

В связи с процессом урбанизации, охватившим страну в XX веке, а также с социально-политическим переустройством государства, большинство храмов в границах прежних благочиний были закрыты или разрушены.

В 1913 году в Тамбовской губернии было 1500 храмов, каменных и деревянных. Третья часть церковных строений имела почтенную историю от двухсот до ста лет. На территории нынешнего Умётского района насчитывалось более 20 церквей и два монастыря. Волна антирелигиозной борьбы смела многие ценные сооружения, а вместе с ним и духовные реликвии православия: от отдельных из них сохранились стены, своды, а от иных – лишь полуразрушенные остовы когда-то прекрасных сооружений. Строительство церквей на Уметской земле начинается, по имеющимся данным, в 18 веке.

К началу XXI века на территории Умётского района исчезли пять приходов, к которым в 1910 году относились 5 сел, 22 деревни, 3 хутора и одна экономия.

В Усть-Оржевке (Елисеевка) храм был построен в 1766 году на средства помещика Богданова. В деревянной холодной церкви главный престол был освящен во имя Архистратига Михаила (8 ноября) и придельный – во имя Иоанна Златоустого (13 ноября). В штате были священник и псаломщик. У причта было 40 десятин полевой земли, но четверть этой площади занимали неудобья. Земля давала годового дохода 400 рублей. У причта была и усадебная земля. Братский годовой доход составлял 200 рублей. Кроме того, причт получал от казны 400 рублей годового пособия. Причтовый капитал составлял 1050 рублей. Священник жил не в собственном, а в церковном доме. Длина дома была 13 аршин плюс кухни 5 аршин [1]. В настоящее время Храма нет, а от села доживают последние дома.

Зажиточному Градскому Умёту и его владельцам было под силу строительство, перестройка и достойное украшение приходского храма. Каменная теплая церковь во имя Казанской Божьей Матери в Градском Умёте была возведена в 1806 году на средства тамбовского дворянина Бориса Хвощинского. В ней было два престола. Главный освятили в честь Казанской иконы Божией Матери. Ее придел был освящен в честь небесного покровителя семьи Хвощинских – русских святых Бориса и Глеба. Храм при постройке получил необычное архитектурное решение. Вместо привычной колокольни с запада к нему примыкала башнеобразная звонница. Но в 1871 -74 годах при расширении храма строители вместо звонницы возвели трехъярусную колокольню [2]. Хотя крепостное право было отменено, внук Хвощинского Николай Алексеевич Бологовский продолжал радеть о благоукрашении родовой церкви. После ремонта в ней был установлен простой одноярусный дубовый иконостас в приделе святых Бориса и Глеба. А в начале XX века 1902 году для центрального придела церкви в Москве изготовлен золоченый трехъярусный иконостас со сложной резной липовой орнаментовкой. В 1898 году вокруг церкви появилась красивая ограда из фигурных решеток, укрепленных на каменном фундаменте [3].

В штате церкви были священник, диакон и псаломщик. У них было 3 десятины усадебной и 44 десятины пахотной земли в четырех участках. Три участка располагались в двух верстах от церкви, а один в шести верстах. Земля эта была удобная и давала годового дохода 15-17 рублей с десятины. Братский годовой доход составлял 1200 рублей. Причтовый капитал 600 рублей. По сравнению с Усть-Оржевкой, причт Градского Умёта был зажиточным. Он смог организовать церковную библиотеку в 60 томов [4]. На месте Градского Умёта сейчас земли фермерского хозяйства.

В деревне Любичи в экономии В. Т. Асеева была домовая церковь, освященная в честь Воскресения Христова [5]. Ее постройка свидетельствовала о глубокой вере, хороших организаторских способностях и высоких доходах владельца экономии. Он принадлежал к известнейшему в Тамбовской губернии купеческому клану Асеевых. Василий Тихонович Асеев (1862-1941) приходился двоюродным братом владельцу роскошного особняка на Набережной города Тамбова Михаилу Васильевичу Асееву. Они в середине 1880-х годов создали «Торговый дом «Бр. М. и В. Асеевых». В него входили около двадцати промышленных предприятий, конские заводы и крупные землевладения в одиннадцати губерниях [6]. Экономия в Любичах была одним из этих землевладений. В настоящее время усилился научный интерес к семье Асеевых. Но пока исследователи сосредоточились на родословной этой большой, когда-то процветавшей, семьи, а также на их деятельности в качестве промышленников. [7] Информации об организации производства в их земельных владениях недостаточно. В остатках населенного пункта Любичи ныне нет храма.

В Сулаке [8] церковь была деревянная, теплая, построена в 1897 году на средства потомственного почетного гражданина Сергея Ивановича Москалева. Престолов два: главный – в честь святителя Николая (9 мая и 6 декабря) и придельный – в честь бессребренников Космы и Дамиана. Было церковно-приходское попечительство. Имелись опись церковного имущества и метрические книги с 1 октября 1905 года в трех частях о родившихся. Церковная библиотека в 92 томах.

В штате были священник и псаломщик. У причта земли 1 5\6 десятин усадебной, удобной, в 25 саженях от церкви. Плюс было еще 30 десятин удобной полевой земли в одном месте, в полутора верстах от церкви. Сенокосной (неудобной) земли было всего 3 десятины, Земля давала годового дохода до 225 руб. Братский годовой доход 500 руб. Причт жил в церковных домах: у священника 18*9*4 1\2 куб. арш. Отец благочинный жил в селе Иноковке в 35 верстах. 5 апреля 1940 года решением Тамбовского облисполкома была закрыта церковь в селе Сулак. Власти объясняли свое решение о закрытии тем, что здание церкви находится в ветхом состоянии, церковный совет распался, верующих мало, 78 % взрослого населения прихода подписались за закрытие церкви. Церковь было решено переоборудовать под школьное здание.

В селе Верхняя Оржевка (Творогово) [9] каменная, теплая церковь была построена в 1789 году на средства помещиков Слепцова и Мартынова. Престолов три: главный – в честь Успения Пресвятой Богородицы, и придельные – во имя святителя Димитрия Ростовскаго (21 сентября) и святителя Николая (9 мая и 6 декабря).

Было церковно-приходское попечительство. Имелись опись церковного имущества и метрические книги с 1902 г. Церковная библиотека в 50 томов. Школа церковно-приходская, одноклассная, смешанная.

Штат: священник, диакон и псаломщик. У причта земли шесть десятин, усадебной и пахотной 60 десятин, вся в одном месте, удобная в 4 верстах от церкви. Земля давала годового дохода 400 руб. Братский годовой доход 600 – 650 руб. Причтовый капитал 2025 руб. Церковный капитал 375 руб. Отец благочинный жил в 30 верстах. Закрыта церковь в 1938 году по ходатайству верующих и властей, здание использовалось колхозом имени «Молотова» под зернохранилище[10].

Тишининовка входила в приход Успенского храма в Верхней Оржевке. Близ нее 14 мая 1864 года произошло утверждение женской обители. Сейчас от села и монастыря только одинокая колокольня среди полей напоминает о некогда процветавшей обители.

В селе Паника[11] была деревянная двухэтажная церковь. Нижний этаж был теплым и имел два престола: главный – в честь Казанской иконы Божией Матери и во имя Митрофана Воронежского чудотворца, верхний этаж холодный, престол – в честь Архистратига Михаила. Церковь построена в 1839 году на средства помещиков Чекмаровых. Имеется дело об утверждении плана на перестройку деревянной церкви в селе Паника Кирсановского уезда, кончено с 1 июля по 3 июля 1876 года [12]. Приход открыт в 1814 году. В архивных документах есть дело об утверждении проекта на перестройку деревянной церкви в селе Паника Кирсановского уезда 23 февраля 1881 – 24 февраля 1881 года [13]. А также имеется дело на постройку колокольни и глав на деревянной церкви в селе Паника Кирсановского уезда [14].

В приходе была земская школа, смешанная. Законоучитель в ней получал 50 рублей в год. Было церковно-приходское попечительство. Имелась опись церковного имущества и метрические книги с 1841 года. Церковная библиотека в 180 томов.

Штат: священник и псаломщик. У причта земли 3 десятины усадебной, удобной, и 32 десятины 500 квадратных саженей полевой, удобной, и неудобной 1500 кв. саженей, вся в одном месте в 6 верстах от церкви. Земля давала годового дохода 240 – 250 руб. Братский годовой доход составлял 600 руб. Причтовый капитал 300 руб. В 1936 году было разрушено здание церкви в селе Панике.

Таким образом, в приходах исчезнувших сел были три деревянных (в том числе один двухэтажный) храма и два каменных. При храмах было четыре церковно-приходских школы. В единственной на пять сел земской школе Закон Божий преподавал священник приходской церкви. К сожалению, эти утраты невосполнимы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии [Текст] / Изд. канц. Тамб. духов. консистории под ред. А. Е. Андриевского. – Тамбов, 1911. – С. 544.

2. Кученкова, В. Тамбовские православные храмы [Текст] – Тамбов : Областная типография отдела печати и информации администрации области, 1992. – 183 с.

3. ГАТО. Ф. Р. 888. Оп.1. Д. 25. Л. 45 ; Ф. Р. 119. Оп. 1. Д. 603. Л. 278 об.

4. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии [Текст] / Изд. канц. Тамб. духов. консистории под ред. А. Е. Андриевского. – Тамбов, 1911. – С. 570.

5. Там же. – С. 570.

6. Усадьба Асеевых [Текст] / авт.-сост. : Г. Абрамова, Е. Романенко. – Тамбов: Цифра, 2016. – С. 9.

7. Асеевы и эпоха [Текст] : материалы междунар. конф. – Тамбов, 2016. – 506 с.

8. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии [Текст] / Изд. канц. Тамб. Духов. Консистории под ред. А. Е. Андриевского. – Тамбов, 1911. – С. 539.

9. Там же. – С. 531.

10. ГАТО. Ф. Р. 5220. Оп. 1. Д. 207.

11. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии [Текст] / Изд. канц. Тамб. духов. консистории под ред. А. Е. Андриевского. – Тамбов, 1911. – С. 537.

12. ГАТО. Ф. 64. Оп. 1. Д.. 596.

13. ГАТО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 101.

14. ГАТО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 1155.

К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИИ ДЕРЕВНИ ТУЛЯН

В статье затрагивается история деревни Тулян Рассказовского района Тамбовской области

Ключевые слова: д. Тулян, Тамбовская область, Черновы.

В ходе поиска материалов своей родословной особый интерес вызвала история деревни Тулян. Н.В. Муравьёв в книге «Изначальная история населённых пунктов Тамбовской области» писал: «Деревня Большие Туляны, Нижнеспасского сельского Совета, Рассказовского района, впервые упоминается в итоговой ведомости ревизии 1767 года. В ней в 10 домах жили однодворцы мужского пола 40, женского пола 33 человека, и дворовых людей 45. В период проведения очередной ревизии 1782 г. в Тулянах по-прежнему проживали однодворцы (21 дом). В числе домохозяев были: Захаров Андрей, Удалов Фёдор, Алёхины Василий и Зот, Чернов Иван… Ревизию 1767 г. они проходили в селе Подоскляе, впоследствии стали первыми жителями Тулян». Выходит, среди основателей Тулян был и мой предок, Иван Чернов. Затем Черновы постоянно жили в этой деревне, покинув её лишь после революции, когда всем пришлось мигрировать. Поневоле пришла «охота к перемене мест».

В ходе поисков в Государственном архиве Тамбовской области встретилась карта этой деревни и её земель, составленная артиллерийским капитаном Александром Савковым в 1786 г. То, что карту составлял артиллерист, закономерно. Межевание и составление планов, как правило, тогда делали артиллеристы. Приход воинской команды в город, действительно, встречали радостно «и в воздух чепчики бросали» не только потому, что наступало равенство численности мужчин и женщин, но и потому, что появлялась возможность межевания, прокладки трассы водопровода, а военные инженеры теперь могли помочь наладить работу фабрик.

В подписи к этой карте упоминается ещё один мой предок, Аксён Чернов, который выступал при подписании карты в качестве поверенного от жителей. «Поверенного однодворца Аксёна Чернова по его прошению руку приложил к сему плану прапорщика Сергея Александровича Салманова служитель Иван Андреев». Практически почти все в деревне были неграмотные, вот и приходилось искать умеющего расписаться за них.

Земля, отмеченная на карте, выделенная этой деревне, была величиной неизменной. Её было невозможно увеличить, поскольку деревня граничила с селом Рассказовым и другими деревнями. А вот численность жителей росла ежегодно. В семье было до полутора десятков детей. Несмотря на то, что половина их умирали в детском возрасте, каждое новое поколение утраивало численность. Формально на каждого родившегося мальчика семья должна была получать ещё один пай земли, но для этого надо было отрезать эту землю у кого-то из других членов общины. А семьи росли все. Получался «тамбовский волк» - малоземельный крестьянин, который уже не мог землеробским трудом прокормить семью и искал работу.

Сегодня некоторые историки нелепо пытаются объяснить голод тамбовских крестьян низкой культурой их земледелия. Словно земледелия чухонцев, финнов, поляков, болгар, венгров, румын, народов Кавказа, Персии была значительно тогда выше. А вот живший в то время Столыпин хорошо знал причину, не беспокоясь о культуре земледелия, он пытался переселить крестьян на просторные земли Сибири.

Живший в Тулянах мой дед, Андрей Фёдорович Чернов, умерший в 1918 г., чтобы как-то прокормить большую семью, свой небольшой надел земли отдавал соседу в аренду, а сам делал разборную карусель и с нею ездил по ярмаркам на Тамбовщине. Большинство тулянских крестьян между посевной и уборочной нанималось на рассказовские мастерские и фабрики, а кто имел лошадь, подряжался возить торф на фабрики. Для них пословица «волка ноги кормят» имела свой смысл.

Секция № 3. СОЦИАЛЬНАЯ, КУЛЬТУРНАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА ТАМБОВСКОЙ КРАЯ

ПОГИБШИЕ УЧАСТНИКИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ – УРОЖЕНЦЫ ИСЧЕЗНУВШИХ ПОСЕЛЕНИЙ ТАМБОВСКОЙ ГУБЕРНИИ

В статье ставится вопрос об увековечивании памяти жертв Первой мировой войны – уроженцев исчезнувших сельских поселений Тамбовской губернии. Автор ставит вопрос об информационных возможностях списков погибших, пропавших без вести и раненых в годы этой войны, раскрывает проблемы связывания нечеткой информации списков с конкретными людьми.

Ключевые слова: историческая память, Первая мировая война, Тамбовская губерния, информационные ресурсы.

100-летняя годовщина начала Первой мировой войны вызвала широкий не только научный, но и общественный интерес. В частности, современную российскую общественность интересует вопрос о восстановлении исторической памяти о погибших воинах этой искусственно забытой войны.

В данной статье мы попытаемся показать возможности локализации мест рождения или жительства до призыва погибших, пропавших без вести, раненых воинов, происходивших из Тамбовской губернии. С учетом особого интереса к истории исчезнувших сел и деревень мы решили обратить особенное внимание на военные судьбы людей именно из этих деревень.

На данном этапе исследования случайная выборка (с социологической точки зрения) из 185 сельских поселений Тамбовской губернии, находившихся на территории современной области, была сопоставлена со списками потерь рядовых Российской императорской армии, уроженцев или жителей Тамбовской губернии. Сразу выяснилось, что в большинстве записей отсутствуют данные о конкретных населенных пунктах, указываются только уезды и волости рождения или жительства тамбовских солдат. Поэтому удалось связать имена этих людей только с 35 из 185 населенных пунктов нашей выборки.

При этом как минимум в 8 случаях такая связь оказалась примерной, поскольку в выборке сел и деревень были поселения с одинаковыми, распространенными названиями, которые в реальности могли быть разными селами и деревнями.

В какой-то мере пришлось учитывать проблемы ономастики. В частности, мы обратили внимание на точность написания фамилий, поскольку в некоторых случаях в них видно явно нетамбовское написание: Лаухтен – вероятно, Лаухтин, Щитинен – почти наверняка, Щитинин. Думаем, что ономастический подход (определение распространенности фамилий в определенных местностях) позволит точнее локализовать те места рождения или жизни тех воинов, которые имеют одинаковые названия.

Как известно, Тамбовская губерния в начале XX в. была одной из самых православных в России по религиозному составу населения. В нашей небольшой пока выборке солдат Первой мировой войны из Тамбовской губернии практически все люди указаны как православные (только у двух нет указания вероисповедания, но, судя по фамилиям, именам и отчествам, они также были православными). Поскольку в архивах сохранилось немало источников, созданных в православных приходах и учреждениях (особенно метрические книги), немалой представляется возможность более точного выяснения расположения изучаемых мест, установления дат рождения и соответственно возраста гибели, пропажи без вести или ранения людей из наших списков.

Одна из граф базы данных о тамбовчанах, погибших, пропавших без вести или раненых в годы Первой мировой войны, посвящена их семейному положению – женат или холост. С научной точки зрения эти сведения интересны для определения возраста вступления в брак молодых людей. Хотя в списках нет дат рождения воинов, косвенно показатель возраста первого брака определить можно. В нашей выборке оказалось 28 женатых и 10 холостых. Такие данные говорят о том, что в тамбовской деревне начала XX в. оставалась высокой доля мужчин вступавших в первый брак в очень молодом возрасте.

Многие из уже женатых до призыва солдат, вполне вероятно, имели детей. Для нашей темы это обстоятельство важно тем, что их потомки могли сохранить в своих семьях память о предках – участниках Первой мировой войны. Соответственно появляются основания для поисковой работы, привлечения к ней широкой общественности, в том числе учащейся молодежи.

Вероятно, нахождение дополнительных данных о тамбовских участниках Первой мировой войны, попавших в списки боевых потерь, высока и потому, что далеко не все из этих солдат, были погибшими. В нашей небольшой выборке только 1 человек числится как убитый. 18 человек указаны как пропавшие без вести. Опыт создания Книг Памяти, погибших в годы Великой Отечественной войны, свидетельствует о том, что большинство пропавших без вести – это убитые воины, о которых нет точных данных о гибели, и которые не объявились после войны. Но какое-то количество безвестных все-таки объявлялось. Такое бывало и после Первой мировой войны. Эти люди могли прожить несколько десятков лет после той войны и оставить о себе немало разнообразной информации.

Еще больше информации могло сохраниться о группе солдат, записанных как раненые (18 человек или половина нашего списка). Вероятность, их возвращения с войны была выше, чем у пропавших без вести. Но при работе с персонифицированными списками выясняются такие детали, которые не позволяют делать однозначные предположения. Так, в изученных нами списках дважды упомянут некто Тащилин Иван Федотович из села Федоровка Тамбовского уезда, который в первом случае записан как раненый 11.02.1915 года, а во втором – как пропавший без вести 22.02.1915 года. Мы не знаем, путаница это в записях или два разных события в военной биографии человека. Мы утверждаем только то, что такие случаи необходимо учитывать и тщательно проверять. Думаем, что в более широкой выборке подобных фактов окажется немало.

В заключении статьи скажем, что уже первый опыт работы со списками тамбовчан, погибших, пропавших без вести или раненых в годы Первой мировой войны, служит добротным основанием для дальнейшей общественно значимой работы по сохранению исторической памяти о судьбах людей, защищавших Родину 100 лет назад.

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАСТРОЕНИЯ КОМСОМОЛЬЦЕВ В СЕРЕДИНЕ 1930-Х ГГ.

В статье дан обзор общественно-политических воззрений членов тамбовских комсомольских отделений середины 1930-х гг.

Ключевые слова: комсомол, молодежь, Тамбовская область.

Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта №15-31-01002

Тема общественно-политических настроений в комсомольской среде относится к малоизученным вопросам истории ВЛКСМ. В советской историографии подобные вопросы не рассматривались, так как комсомол считался однородной организацией, всецело преданной партии и коммунистической идеологии. В современных исследованиях затрагиваются некоторые проблемы общественно-политических настроений молодежи на рубеже 1920-х–1930-х годов [10, 12, 18, 21, 22] и в период массовых репрессий 1937–1938 годов [9, 19, 23, 25]. Однако, применительно к середине 1930-х годов подобных исследований немного [13, 16]. Период 1934–1936 гг. представляет интерес, как время относительной стабилизации положения в стране после проведения коллективизации и до развязывания сталинского террора. Цель данной статьи – восполнить существующий пробел, исследовав общественно-политические настроения в комсомоле в середине 1930-х годов.

Источниками исследования служат документы Воронежского государственного архива общественно-политической истории Воронежской области (ГАОПИВО) и Тамбовского государственного архива социально-политической истории (ГАСПИТО). Многие из них впервые вводятся в научный оборот. Особый интерес представляют документы об антисоветских выступлениях молодежи.

Период с 1934 по 1936 гг. некоторые исследователи называют «неонэпом». Это связано с проведением сталинским руководством ряда мер, направленных на улучшение экономического положения в стране. Несмотря на это, в политической жизни происходит событие, во многом предопределившее дальнейший ход истории. 1 декабря 1934 года в Ленинграде был убит С. М. Киров. Это событие вызвало волну репрессий, которую О. В. Хлевнюк назвал «полутеррором» [24, с. 213].

Комсомольская организация не могла остаться в стороне от массовой кампании по проработке значения убийства ближайшего соратника вождя. В январе 1935 года областная комсомольская организация ЦЧО (Центрально-Черноземной области) докладывала в ЦК ВЛКСМ об успешной проработке закрытого письма ЦК ВКП(б) «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова». В нем излагалась официальная версия убийства С.М. Кирова, подчеркивалась «политическая ответственность» лидеров бывшей оппозиции Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева. Всем членам партии и комсомола предписывалось повысить революционную бдительность в связи с активизацией деятельности антисоветских групп [11, с. 25]. Препятствием для массовой пропаганды данного письма в ЦЧО являлось малое число присланных экземпляров. Так, на 128 районных организаций имелось всего 30 экземпляров письма. В связи с этим в большинстве районных комсомольских организаций обсуждение письма проходило совместно с партийными ячейками [1, д. 132, л. 1].

В городах кампания была более масштабной. Например, по Ворошиловскому району города Воронежа на комсомольских собраниях с проработкой закрытого письма присутствовало 1531 комсомольцев, из них выступило 173 человека [1, д. 132, л. 31]. В официальных документах подчеркивалось, что кампания ознакомила массы комсомола с политической сущностью событий и повысила классовую бдительность организации. В реальности не все было так гладко. В Рассказовском районе при проведении политинформации в связи с убийством Кирова ряд комсомольцев делали «чуждые, злые выкрики» по адресу вождей партии Сталина, Куйбышева и Кирова. Особенно возмутил руководство ВЛКСМ, тот факт, что пропагандист Бургомистрова, знавшая о выкриках, не рассказала о них в комсомольской организации. Подобная политическая «беспечность» особенно беспокоила областное руководство [1, д. 132, л. 6].

В декабре 1934 года Обком ЦЧО, подчеркивая свою бдительность, спешил сообщить в ЦК ВЛКСМ, что еще до получения и проработки закрытого письма в отдельных комсомольских организациях области (ВГУ, Воронежский и Тамбовский пединституты, Елецкий и Усманский педтехникумы и др.) были вскрыты факты контрреволюционных выступлений «последышей бывшей троцкистско-зиновьевской группы» [1, д. 132, л. 3]. Большинство антисоветских выступлений пришлось на студентов университетов и техникумов. Чистки в этих заведениях, свидетельствовали об особенном, подозрительном отношении партии к образованным и самостоятельно мыслящим молодым людям. Можно согласиться с мнением Д. В. Павлухина, что советские учебные заведения считались в то время «рассадниками» контрреволюционных настроений [16, с. 130]. Обучающиеся комсомольцы, считались менее надежными членами союза, чем рабочие и колхозники. Следует добавить, что политический контроль над городскими комсомольцами был значительно сильнее, чем в сельской местности.

В 1936 году обком ВЛКСМ в докладе НКВД подвел итоги кампании по борьбе с антисоветскими вступлениями среди студентов в городе Воронеже (см. Таблицу 1). В итоге было выявлено 67 фактов вражеской деятельности, в большинстве случаев к ответственности были привлечены комсомольцы. Столь значительное количество фактов «контрреволюционных выступлений» свидетельствует о наличии в комсомоле определенного слоя, который критически относился к существующему правящему режиму. Однако не следует забывать, что многие дела были просто надуманными, вызванными желанием комсомольских функционеров выслужиться перед начальством, подчеркнув свою «бдительность».

Таблица 1. Сведения о контрреволюционных выступлениях в г. Воронеже [1, д. 26, л. 115])

МОЛЧАЛЬНИЧЕСТВО КАК РЕЛИГИОЗНАЯ СУБКУЛЬТУРА В ОТДЕЛЬНЫХ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТАХ ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ

В статье рассматриваются молчальничество как религиозная субкультура Тамбовской области.

Ключевые слова: религиозные течения, молчальничество, религиозная субкультура.

Коренные общественные и политические изменения, произошедшие в нашей стране в 1980-1990-х гг., позволили отечественным исследователям начать разработку свободных от идеологических штампов и предвзятых подходов историко-культурных моделей прошлого. Одним из новых направлений исследовательского интереса стало изучение места и роли Русской Православной Церкви в истории российского общества и государства. В последние годы была достаточно подробно исследована проблема взаимоотношений советского государства и Русской Церкви, особенно — проблема государственной политики в отношении Церкви и реакции Церкви на эту политику. В то же время вопрос о последствиях государственной политики в отношении других составляющих церковного организма (монашеских и приходских общин, религиозного образования, благотворительности и т.д.) еще не был исследован с должной полнотой.

Одним из важнейших результатов наступления на Церковь стало то, что ряд неотъемлемых компонентов церковной жизни был прямо или косвенно запрещен советским законодательством. Они или перестали существовать, или оказались за пределами легальности — в подполье.

Антирелигиозная политика советского государства в первые десятилетия после Октябрьской революции 1917 года привела к многочисленным внутрицерковным разделениям и вызвала массовое сопротивление духовенства и прихожан. Одной из форм религиозного сопротивления стало появление в православной среде так называемых «катакомбных общин».

Увеличение числа «катакомбных общин» произошло вследствие неприятия большой частью епископата, духовенства и прихожан соглашательского курса митрополита Сергия (Страгородского) с 1927 года и одновременное начало массового закрытия приходских храмов, продолжавшееся в 1930-х гг. и приведшее к ликвидации легальной приходской деятельности.

Одним из центров религиозного сопротивления стала Тамбовская область, где истинно-православное христианство (ИПХ) получило поддержку и распространение. В 1945-1946 гг. в Тамбовской области внутри истинно-православного христианства стали возникать группы, получившие название «молчальников». Название связано с нежеланием последователей этого течения иметь какое-либо общение со всеми, кто не принадлежит к ИПХ.

Села, где проживали молчальники, относились к северо-западным районам Тамбовской области – Моршанскому, Сосновскому, Ламскому, Алгасовскому. (Территория современных Сосновского и Моршанского районов соотв.) Большинство состава молчальников составляли женщины (около 70 %) и около 30 % – мужчины. [1] В период наивысшей активности движения 1959 года количество молчальников достигало 72 человека. [2]

Не имея церковно-канонического общения с возрожденной в 1943 году Московской патриархией, ИПХ и молчальники вероучение и догматику русского православия оставили без изменений. Они не создавали обрядности, чем-либо отличающейся от обрядности Русской православной церкви. Однако вынуждены были изменить некоторые религиозные практики из-за отсутствия духовенства.

Отношение ИПХ и молчальников к советской власти вплоть до конца её существования в 1991 году оставалось резко отрицательным. Власть именовалась ими как «антихристова» и «безбожная». Такое отношение к власти определяло повседневную жизнь ИПХ и молчальников (они не работали в государственных организациях, не принимали документы, отказывались от пенсий и пособий и т.п.) и способствовало формированию особой субкультуры (появление в их среде собственных религиозных текстов, духовных стихов и песнопений).

Органы власти, усматривая в действиях и поведении ИПХ и молчальников антисоветскую направленность, применяли к ним различные меры воздействия от пропагандистско-увещевательных (индивидуальная работа по отрыву от них колеблющихся, обличительная работа через печать, лекции, доклады), до административно-репрессивных (штрафы, изъятие детей из семей, помещение в психиатрические больницы, высылка за пределы области, арест). Однако полностью ликвидировать молчальничество советским органам так и не удалось.

К началу 1990 годов молчальничество стало угасать. До наших дней дожило только несколько человек, которые сохраняют свою веру.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Никольская, З. А. К характеристике течения так называемых истинно православных христиан. Современное сектантство и его преодоление (По материалам экспедиции в Тамбовскую область в 1959 г.) [Текст] // Вопросы истории религии и атеизма. – 1961. – Т. 9. – С 173–174.

2. ГАСПИТО. Ф. П-1045. Оп. 1. Д. 11395. Л. 22-23.

3. Демьянов, А. И. Истинно Православное христианство [Текст] / А. И. Демьянов – Воронеж : Изд. Воронеж. ун-та, 1977. – 150 с.

4. Клибанов, А. И. Современное сектантство в Тамбовской области: По материалам экспедиции Института истории АН СССР в 1959 г. [Текст] // ВИРА. – 1960. – Сб. 8. – . 59–100/

СЕЛЬСКИЙ КРАЕВЕДЧЕСКИЙ МУЗЕЙ КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ, ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ МОЛОДОГО ПОКОЛЕНИЯ

Проанализировано значение музеев в системе воспитательной деятельности.

Ключевые слова: Сельский музей, историческая память, патриотизм.

Отрадно отметить возрастание в последние годы интереса населения России к событиям отечественной истории, связанной, на наш взгляд, в первую очередь с определенной деидеологизацией исторической науки, с открытием ранее недоступных широкой общественности архивных и иных материалов.

Вместе с тем нельзя не заметить, что общая либерализация отношений в обществе привела к диаметрально противоположным порой оценкам тех или иных исторических событий. У нас, как и прежде, «история пишется» в угоду отдельным группам, элитам, политическим партиям, ученым кругам. В этих условиях человеку, только вступающему в жизнь, а тем более школьнику, порой не просто тяжело, а фактически невозможно сформировать целостный и близкий к реалиям взгляд на исторические события. Один только пример: и через без малого сто лет не утихает спор об оценках трагических событий нашей региональной истории – восстании тамбовских крестьян, получившем название «антоновщина». Одна сторона со слезами и надрывом твердит о тысячах «задушенных газами тамбовских крестьян», другая, с не меньшим надрывом и слезами – «о кровавых злодеяниях бандитов». В обычаях тех и других полное отсутствие умения и желания слушать оппонентов, вдаваться в такие «мелочи», как подлинные архивные документы, а не выдернутые из контекста слова и оценки. А главное не могут позволить себе смириться с пониманием того, что с той и другой стороны в кровавой схватке 100 лет назад сошлись наши с вами деды и прадеды. (Эти слова автора, разумеется, не касаются ряда серьёзных ученых и исследователей краеведов, представляющих региональную историческую науку (Канищев, Дьячков, Кротова, Чернов и некоторые другие), в исследованиях которых как раз присутствует научно обоснованный и объективный подход к рассматриваемой теме).

Таким образом в условиях повышенной востребованности в исследованиях региональной истории и прежде всего добротных краеведческих и художественных работах, от писателей, краеведов, работников архивов, музеев, библиотек требуется ныне большой труд, отличающийся объективностью и непредвзятостью.

В настоящее время очень популярным становятся такие словообороты как «историческая память», которую все предлагают возрождать и формировать, «духовность, нравственность» молодежи, необходимость всячески прививать. Всё это повторяется так часто, особенно с высоких трибун, что есть реальные опасения попросту «замылить», нивелировать смысл и суть этих по-настоящему нужных понятий.

Хорошо говорить о возрождении исторической памяти и одновременно довести количество часов на историю в школе, ну вовсе до неприличного уровня. Как можно проникнуться важностью Победы советского народа в Великой Отечественной войне, её значением для всего человечества за отведенные на это важнейшее из событий 20 века трех уроков и ещё двух на всю Вторую Мировую войну. За это время не только не проникнешься, даже поверхностно не познакомишься. Это даже не «галопом по Европам», это гораздо быстрее. Страшную опасность таит в себе такой подход; не зная сути ведь легко поверить, что войну американцы выиграли. Или к примеру, незнание, каким образом и каким трудом были освоены Сибирь, Дальний Восток, можно поверить, что Россия не по праву владеет их несметными богатствами. А ведь именно эти посылы настойчиво пытаются вбить, в неотягощенные историческими знаниями, головы наших детей западные информтехнологи.

Тем не менее, задача образовательная, равно как и воспитательная перед учеными историками, писателями, краеведами, работниками вышеупомянутых учреждений остается, её значение с каждым годом, на наш взгляд будет возрастать. Как не вспомнить здесь слова великого русского поэта и патриота Александра Сергеевича Пушкина: «… я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя… но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал». Не только вспомнить, но и сделать девизом собственных действий.

Хотелось бы остановиться на роли в решении этих задач музеев, включая сельские, школьные музеи, комнаты боевой и трудовой славы и т.п.

Идея создания музея истории села Лысые Горы вынашивалась не один год, но только в год его 370-летия её удалось претворить в жизнь. При этом его создатели преследовали несколько важных на их взгляд целей. Музей, по их мнению, должен выполнять функции образовательную и познавательную. Поэтому при формировании экспозиций много внимания уделялось их информационной насыщенности. Так в одном из трех помещений музея, за стеклянным витражом среди деревьев и иной растительности представлены чучела животных и птиц, обитающих в Притамбовье. Здесь и волк, и кабан, и белка, многочисленное семейство утиных, глухарь и тетерев, а также хищные птицы – ястреб, канюк (сарыч). Данная экспозиция тамбовской фауны будет служить не только хорошим подспорьем для проведения наглядных уроков по зоологии, биологии, но и прививать бережное отношение к экологической составляющей родного края. В экспозициях, посвященных воинской доблести предков, на протяжении 400 лет стоявших на защите Отечества, немало фактологического материала, подлинников и копий конкретных документов, оружия, предметов быта и пр., что позволяет обогатить исторические познания школьников и других посетителей музея. Не случайно отдельные уроки истории, проводятся непосредственно в залах музея.

Еще одной из важных функций музея является функция документирования. Музей должен постоянно заниматься исследовательской работой, изучать исторические события и отражать их в коллекциях и экспозициях. Эти исследования проводятся в рамках внеклассной кружковой работы, с привлечением детей и молодежи. Это и опросы старожилов села, и работа в областных архивах, и изучение документов, выложенных в сети Интернет. Так работа с выложенными в сети Германией копиями карточек всех военнопленных, находившихся в период с 1941 по 1945 год в лагерях на территории Германии, позволили создать отдельную папку со сведениями о наших земляках, прошедших через фашистские лагеря, аналогичная работа с базами данных по Первой мировой войне – создать папку с участниками (ранеными, убитыми, пропавшими без вести) этой войны из числа наших земляков.

Важнейшей функцией в деятельности музея была и остается воспитательная, направленная на формирование духовной личности, на воспитание молодого поколения в духе патриотизма.

Первоначальный период истории села (1647 – 1719 гг.) – это история построения «Татарского вала», Беломестного и Красного городков-крепостей, непрерывных стычек с ногайскими и крымскими ордами. Среди экспонатов данного периода наибольший интерес представляют макет-панорама крепости «Красный городок», сохранившей все элементы и размеры (в масштабе разумеется) середины 17 века, манекен «Беломестный казак» – в одеждах, снаряжении и вооружении времени прибытия первопоселенцев на Лысую гору. Не менее интересны красочно выполненные свитки с материалами архивных документов, повествующие о делах и людях их вершивших, макет затинной пушки-пищали на фрагменте крепостной стены и предметы оружия и быта, найденные в селе и его окрестностях. Достоверность и наглядность этих свидетельств прошлого чаще всего не требует воспитательных назиданий, воспитание происходит в большей степени на эмоциональном уровне.

Увенчалась, на наш взгляд, успехом и работа по воссозданию «исторической среды» в импровизированной крестьянской избе конца 19 – начала 20 века. Ни одного лишнего предмета – экспоната, ни одной лишней детали интерьера, приводят в восторг и вызывают эмоциональные ностальгические переживания посетителей старшего возраста, для которых увиденное это «встреча» с годами детства и юности. Для детей это встреча с обстановкой, предметами, необычным миром, «подсмотренным» ими в домах своих бабушек и дедушек.

На воспитание гордости за свое Отечество, за своих предков направлена экспозиция музея, посвященная участию наших земляков в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Подлинные похоронки и извещения о пропаже без вести, треугольники писем с фронта и наградные листы, грамоты, Наши земляки воевали в авиации, были моряками и танкистами, артиллеристами и радистами. Они защищали Москву и Ленинград, стояли насмерть в Сталинграде, воевали даже в Югославской армии сопротивления, брали Берлин и Прагу, участвовали в боях по овладению рейхстагом. Не случайно девизом этого раздела слова «Мы помним, мы гордимся».

Очень близкой к воспитательной функции в деятельности музея представляется функция коммуникативная, смысл которой в поддержании преемственности между представителями разных поколений. Не случайно первым из экспонатов в главном зале музея представлен памятник, увенчанный ангелом-хранителем, на котором свыше ста фамилий основателей и первых жителей Лысых Гор, и у каждого человека, связанного с этим селом, есть возможность узнать первооснователя не только родного села, но и собственного рода.

Также фамилию своего предка легко можно отыскать на стендах следующего раздела музея «Во славу русского оружия», узнать в каком полку и звании воевал он, кем был: гренадером, кавалергардом или канониром. Узнать на какой войне довелось ему проявлять свою храбрость и стойкость – с французами под Малоярославцем ли, с англичанами при обороне Севастополя, с турками на Шипке в Болгарии, с японцами под Мукденом, а может с австрийцами во время Брусиловского прорыва.

Для молодого человека, «нашедшего» своего предка в этих экспозициях, события 200-300-летней давности это уже не какая-то далёкая война, не какая-то древняя история. Это уже его история – история его рода, история его села, области, России. Отождествление себя посредством предков в контексте исторических событий процесс не только социально значимый, но и иногда неожиданный для самого посетителя. И «знакомство» с прапрадедом, воевавшим в 1853-1856 гг. в Крыму на Малаховом кургане, получившим за оборону Севастополя к своим рекрутским годам службы 11 лет 7 месяцев и 16 дней льготной выслуги, вызывает не только законную гордость, но и понимание многих исторических событий, совсем иную интерпретацию которых подсовывают нам западные политтехнологи и доморощенные псевдоисторики.

Также музей выполняет ещё и задачу по сохранению историко-культурного наследия нашего региона.

Создатели музея старались, чтобы экспозиции имели не только историческую, краеведческую ценность, но и ценность художественную. Не случайно в совместной работе приняли участие скульптор Виктор Остриков, художник Владимир Николаев, (их скульптуры и картины представлены в музее), художник, пастежер Лариса Мешкова, реставраторы оружия Александр Васильев и Александр Евсютин, реставратор костюмов 17 века Мария Чечевицина и многие другие. Широко представлены литературные и краеведческие работы наших земляков или людей, исторически связанных с Лысыми Горами, Александра Стрыгина, Бориса Черемисина, Валентины Филатовой, Валерия Хворова, Елены Чукреевой, Владимира Кочеткова, Тамары Поповой, Сергея Кочукова. Имеются жизнеописания и экспозиции отдельных работ заслуженного художника России Алексея Бучнева, художника-иконописца Виктора Суворина, художника Владимира Юшина. В этом же разделе музея выставлены несколько десятков книг, изданных в 19, начале 20 века, в том числе и прижизненные издания Майкова, Сенкевича и других.

Автор вовсе не склонен считать, что музею одному под силу осуществить все эти, и другие благородные функции и поставленные задачи. Нет, только путем комплексного решения можно достичь целей духовно-нравственного воспитания и возрождения исторической памяти. В частности, в Лысых Горах это решалось и решается не только в школе, в семье, в музее, но и во время восстановления часовни, построенной предками в 1801 г., работ, связанных с ремонтом церкви, возведением памятного креста «православным воинам села Лысые Горы за други своя и Отечество жизнь положившим» и обелиска односельчанам, павшим в годы Великой Отечественной войны, и военно-патриотических и спортивных мероприятий, приуроченных к знаменательным датам. Именно здесь, в живом общении в ходе совместного труда, куется и преемственность разных поколений и нравственные начала в молодом человеке. Да и не может быть иначе, если рядом с тобой трудится батюшка, настоятель местной церкви, человек образованный, эрудированный, высоконравственный, настоящий духовный пастырь. Здесь же рядом с тобой «афганец», горевший в подбитом бензовозе в Кандагаре, награжденный боевым орденом, и тут же его однополчанин по Афганистану, кстати потомок того самого знаменитого есаула Григория Скворца, приведшего 100 семей казаков на Лысую Гору в далеком 1647 году, а ещё среди его предков – полный Георгиевский кавалер, солдат, дослужившийся в Первую Мировую войну до штабс-капитана. А ещё вместе с тобой односельчанин, прослуживший более 30 лет в Советской Армии, а другой строил заводы и добывал нефть в далеком северном Уренгое. У каждого есть, что рассказать, чем поделиться. И, как правило, всё это ложится на благодатную почву.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Божченко, О. А. Музей в формировании исторической памяти [Текст] : автореферат дис. ... кандидата культурологии : 24.00.03 / О. А. Боженко. – Санкт-Петербург : Изд. С.-Петерб. гос. ун-т культуры и искусств, 2012. – 23 с.

2. Подолецкая, Т. Ю. Роль архивов, музеев, библиотек в сохранении исторической памяти [Электронный ресурс] / Т. Ю. Подолецкая // Всероссийский конкурс на лучшую работу по русской истории «Наследие предков – молодым». – [Россия]. – . – (Работы участников). – Электрон. данные. – Режим доступа : http://ist-konkurs.ru/raboty/2014/1699-rol-arkhivov-muzeev-bibliotek-v-sokhranenii-istoricheskoj-pamyati, свободный. – Загл. с экрана. – Просм. 08. 10.2017.

ЗАБЫТЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ СМЫСЛЫ В СУДЬБЕ БОГОРОДИЧНОЙ (УТКИНСКОЙ) ЦЕРКВИ Г. ТАМБОВА

В данной статье рассматривается история исчезнувшего храма города Тамбова — Уткинской церкви. Уделяется особое внимание конкретным историческим смыслам, параллелям событий всемирной истории, связанным с фактом существования рассматриваемой церкви. Обосновывается необходимость сохранения исторической памяти об исчезнувшем храме.

Ключевые слова: Утраченные храмы города Тамбова, Уткинская (Архидиаконская, Стефаниевская, Богородичная) церковь.

Широко бытует мнение о том, что если нет материального объекта или народа, конкретного человека некогда игравшего большую роль в жизни того или другого общества, то исследование этих феноменов бесперспективно с точки зрения исторической интерпретации их значения.

По крайней мере, высказанная мысль полностью относится к Богородичной или Уткинской, как она называлась в народе церкви г. Тамбова.

Исторических смыслов сконцентрированных в этом храме и актуальных для нашей современности много. Отметим лишь некоторые.

Церковь находилась в центре города, почти на том же месте, что и Пушкинская библиотека, что уже символично. Это был если не самый красивый, то один из немногих красивейших храмов города Тамбова. Выбор устроителями его местоположения также символичен и имеет большой смысл. С одной стороны церковь встречала всех, кто прибывал в Тамбов, показывая не только духовное лицо города, но и отношение горожан к красоте, к культуре своей и западно-европейской. Ведь церковь была выстроена в традициях барокко [1], и исследование её внешнего облика по сохранившимся фотографиям может дать много полезной информации. Ибо каждая деталь в архитектуре храма имеет скрытый смысл.

Местоположение церкви – в центре города – способствовало созданию особой духовной среды, которая объединила разные сословия, поселившиеся вблизи храма. В этом еще один забытый исторический смысл: не рублевские постройки и царские дворцы объединяют людей, но единая вера.

Глубокий исторический смысл кроется и в том, что церковь была построена на месте деревянного храма во имя Петра и Павла, т.е. первых апостолов Христовых. Мы не вдумываемся в значение этого факта, а зря [2].

Ведь это напоминание всем нам о том, что в недалеком прошлом, еще в 19 веке, наши предки связали историю нашего города с апостольскими временами. Построив новый храм, они освятили его во имя архидиакона Стефана, т.е. преемника первых апостолов. Этот факт свидетельствует о том, насколько православные города Тамбов хорошо знали не только церковную историю, но и были глубоко верующими людьми, что должно быть для всех нас примером, коль скоро почти 100% населения и города и области идентифицируют себя как православные люди.

Между тем, первомученик Стефан из 70-ти апостолов, был побит за факт теофании, т.е. видения им Бога во время суда перед Синедрионом. В факте освящения Уткинской церкви во имя Стефана также кроется глубокий исторический смысл: это напоминание всем нам и нашим властям о том, что права поговорка: «Что имеем не храним, потерявши плачем». Нельзя побивать камнями праведников, каковыми были, например, Гавриил Романович Державин, оклеветанный в Тамбове, или святитель Лука Войно-Ясенецкий, коему были созданы сложнейшие условия усилиями властей советского периода и чье имя ныне носит Поликлиника № 2. Нельзя побивать камнями и свой народ, как это случилось в 20-е годы во время так называемого антоновского мятежа.

Забыт и исторический смысл народного названия церкви – Уткинская. Между тем, Иван Уткин удостоился такой чести не зря [3]. Он был не только благотворителем, просто дававшим деньги на строительство, но и образцовым православным. Именно поэтому его имя и осталось в истории. Много ли нынешних благотворителей могут сравниться с Уткиным? А ведь в 19 веке мы имели дело с традицией, когда имя благотворителя фиксировалось в документах и именованиях монастырей, например, Оржевский Боголюбский Тишениновский монастырь, который организовала дворянка Мария Васильевна Тишенинова и таких примеров много.

Уникальные исторические смыслы содержатся и в истории освящения приделов Уткинской церкви.

Известен исторический факт, что первый придел был освящен в честь святителя Димитрия Ростовского крупнейшего церковного писателя конца XVII-начала XVIII вв. Его главный труд «Четьи-Минеи», т.е. жития святых, на котором выросло не одно поколение православных людей. Появление такого придела выявляет очевидную преемственную связь с появлением, например, Пушкинской библиотеки, которая могла бы выгодно использовать данный факт в своей просветительской работе.

Кроме этого, имя святителя Димитрия Ростовского и архидиакона Стефана – это напоминание всем нам о том, что мы должны знать историю христианских праведников, являвших в прошлом и ныне образцы благочестия, праведной жизни, коей не могут похвалиться современные люди, и в которой так нуждается наше государство, официально признавшее наличие духовно-нравственного кризиса.

Глубокий исторический смысл содержится и в факте освящения другого придела – в честь иконы Тамбовской Божией Матери. Не будем подробно останавливаться на этом любопытном факте, но отметим следующее. В конце XVIII века, пришел однажды в Архидиаконскую церковь неизвестный священник, который едва передвигал ноги. Служащим в церкви он рассказал, что он заштатный священник Калужской губернии и несколько лет уже страдает расслаблением ног и не может ходить [4]. Возложив всю свою надежду на Царицу Небесную, он просил исцеление. Года через три ему было во сне видение. Он увидел икону Божией Матери, лик которой он твердо запомнил, а также он услышал голос, который объявил ему: «Отыщи эту икону, молись перед ней, и ты получишь исцеление, а теперь тебе пока подается облегчение от твоей болезни». Проснувшись, он почувствовал некоторую силу в ногах, встал сам и начал понемногу ходить. Желая получить полное исцеление, он решил отыскать увиденную во сне икону. Был в разных городах и селениях и, наконец, добрался до Тамбова. Здесь обошел все храмы, но не нашел того, что искал. Оставалось посетить лишь Архидиаконо-Стефановскую церковь, в которой осмотрев иконы взошел в алтарь и в левом приделе, обрел то, что так долго искал.

Чудо и то, что забытая икона Богоматери определила и всю дальнейшую судьбу Уткинской церкви. По настоянию прихожан, убедившихся во многочисленных чудесах и исцелениях около этой иконы, сам храм стал чаще называться Богородичным, а сама икона стала почитаться как охранительница Тамбова. В честь неё 16 апреля был учрежден специальный праздник [5].

Исторический смысл обретения иконы Богоматери в храме дает богатую пищу для размышления, тем более, если рассматривать этот факт через призму тех исторических событий, которые имели место быть в конце 19 века. Здесь мы имеем ввиду активное строительство на Тамбовщине храмов и монастырей как богоугодное дело, за что тамбовский народ и был удостоен чести обрести чудотворную икону Богоматери.

Зададимся вопросом: много ли в Тамбове, да и вообще в России храмов, имеющих столько много названий: Уткинская, Архидиаконская, Арходиаконо-Стефановская, Богородичная?

Выявленные нами исторические смыслы, стоящие за этими именами и другие, более скрытые, но не менее интересные, объясняют, на наш взгляд, причину гибели, варварского разрушения этого храма, который в буквальном смысле был стёрт с лица земли, подобно Храму Соломона, несмотря на то, что последний был и величав, и красив [6].

Как свидетельствуют современные ученые, огромной проблемой современности выступают ни климатические изменения или экологические проблемы, ни национальные конфликты или экономические кризисы. Важнейшей проблемой является дефицит смыслов, определяющих вектор развития современной цивилизации преемственно связывающих этот вектор с нашим историческим прошлым, ярким примером чему и является судьба Архидиаконской, Стефановской, Богородичной, Уткинской церкви города Тамбова.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Горелов, А. А. Тамбов [Текст] : справ.-путеводитель / А. А. Горелов, Ю. К. Щукин – Тамбов : Пролетарский светоч, 2003. – 246 с.

2. Кученкова, В. А. Неизвестный Тамбов [Текст] / В. А. Кученкова. – Тамбов : Пролетар. светоч, 1993. – 221 с.

3. Митрофанов, А. Г. Тамбов [Текст] : городские прогулки / А. Г. Митрофанов. – Москва : Ключ-С, 2007. – 224 с. : ил.

4. Православный храм, история возникновения, архитектура, символика // Монастыри России [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://www.golddomes.ru/cerkov/cerkov1.shtml. – Загл. с экрана. – Просм. 15.09.2017.

5. Тамбов // Википедия [Электронный ресурс] : интернет-энцикл. – Электрон. дан. – Режим доступа : http://ru.wikipedia.org/wiki/Тамбов. – Загл. с экрана. – Просм. 15.09.2017.

6. Уткинская церковь // Тамбовия [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://tambovia.ru/utkinskaya_cerkov.html. – Загл. с экрана. – Просм. 15.09.2017.